Всё решает тот...
...Тот, кто наш путь выбрал за нас.
Называет он судьбой приказ.

Люди постарались создать в вольере наиболее привычную среду обитания. Там всегда было темно, за исключением двух островков света неподалёку от обзорного окна. Пол был уложен холодным камнем, несколько искусственных скал по высоте почти касались потолка. Без остановки дул чуть тёплый ветер, гоняя частицы песка. Люди хотели, чтобы особь чувствовала себя, как дома, и поскорее отрастила королевский гребень и яйцеклад. Но особь не спешила исполнять желания прямоходящих.
С одной стороны всё было хорошо: в достаточно большом вольере было, где развернуться и спрятаться. С другой стороны была вещь, не дающая ксеноморфу покоя: он постоянно и беспрерывно чувствовал запах мяса, свежего, ходячего, находящегося так близко и одновременно так далеко. Мясо двигалось, наблюдало за ним, было совсем рядом. Первое время ксено приходил на этот запах, на звук их шагов и голосов, пробовал бросаться на обзорное стекло, но оно с честью выдержало удары хитиновым лбом.
Впрочем, иногда мясо всё же заходило внутрь. Это всегда сопровождалось тихим шелестом открываемой двери. Их было несколько сразу, но к ним было не подобраться. В своих руках прямоходящие держали нечто, пахнущее холодом и металлом, и, стоило ксено приблизиться к ним, как его окатило волной настолько холодного воздуха, что хитин тут же покрылся тоненькой корочкой льда, а сам ксено завизжал и убрался в самый тёмный угол вольера.
Больше он на людей, вооружённых этими странными штуками, не бросался. А других к нему просто не заходило.
А ещё ксеноморф голодал. Несколько раз за сутки люди запускали в вольер какое-нибудь мелкое животное, чьи останки потом и убирали, но этого было слишком мало, чтобы насытить чересчур быстро переваривающую пищу особь. Не то, чтобы на родной планете ксено был бы завален едой, но там его хотя бы не дразнили запахами извне. Разумеется, эволюция в таких жутких условиях оказалась невозможной. Поэтому он просто ограничился одним яйцом, но яйцом королевы, и на этом успокоился.
А когда прямоходящие заметили это яйцо, а они несомненно заметили, они вообще перестали приходить. Такими темпами королева бы не вылупилась никогда. Если бы не произошло то, что, в общем, и произошло.
Для ксеноморфа не было понятия времени. Он не осознавал, сколько прошло минут, часов, дней. Он просто существовал и каждое мгновение своей жизни делал то, что диктовали ему инстинкты, заключённые в память многих поколений подобных ему существ. Он охотился и ел, прятался в темноте и терпеливо ждал, когда придёт пора яйцу открыться. И ожидание его было вознаграждено.
В один прекрасный момент, с тем самым тихим шелестом, в вольер попало мясо. Ксено напрягся сначала, но, не почувствовав запаха того опасного оружия, успокоился. Он мог бы убить мясо, но вопрос размножения всегда стоял для ксеноморфов на первом месте, личные интересы шли аккурат после интересов улья. Поэтому он просто затаился, прижимаясь брюхом к потолку, и ждал.
Прямоходящая самка (это ксено понял по запаху, лёгкому и совсем не опасному, не пробуждающему агрессии, но хорошо дразнящему аппетит), вероятно, была напугана, и в этом не было ничего удивительного. Но она двигалась по территории вольера в нужном направлении, и ксено только бесшумно полз по потолку следом за ней.
На появление рядом живого существа яйцо отреагировало мгновенно. Переносчик внутри зашевелился, быстро перебирая лапами, верхние кожистые створки дрогнули и приоткрылись. Ксено, находясь как раз над яйцом, зашипел, привлекая внимание человека в нужном направлении. Тогда яйцо открылось полностью. Цепляясь тонкими лапками за края, фейсхаггер выглянул из кожаного мешка, а затем выпрыгнул оттуда, да так быстро и высоко, словно это яйцо выстрелило им, подобно пушке. Он не дал человеку и секунды, чтобы опомниться, облепляя лицо всем телом, закручивая на горле хвост и запуская тонкую трубку внутрь человека через горло. На этом всё было кончено.
За то время, пока в живой организм помещалась личинка, еду в вольер запустили дважды. И если первое животное ксено обглодал до самых костей, то от второго оставил примерно половину, которую спрятал в трещине между искусственной скалой и покрывающим пол камнем. На всякий случай. Фейсхаггер же, отпустив человека, благополучно завалился на спину и сложил лапки.
Тогда пришли те самые опасные люди. Они забрали труп переносчика, пустое яйцо и хотели уже забирать и лежащую без чувств самку, но встретили сопротивление ксеноморфа, свесившегося к ним с тёмного участка потолка, которого теперь не испугала даже упиравшаяся в самую морду холодная палка. Он не мог позволить забрать королеву, не сейчас, когда сама судьба улья зависела от неё одной. Люди что-то громко говорили друг другу, но в итоге оставили девушку на попечение ксено, а сами покинули вольер, оставляя после себя лишь дорожки из запахов.
Удостоверившись, что опасное мясо больше не вернётся, ксено бесшумно спустился на пол. Его движения были настолько плавными, что со стороны могло показаться, будто с потолка текли густые чернила, а не живое существо. Приблизившись к самке, постепенно приходящей в себя, он обошёл её вокруг, открыл пасть, выдвигая внутренний рот-язык и пробуя им воздух. Затем им же провёл по коже на щеке, по шее, оставляя на коже вязкую прозрачную слизь, и удовлетворённо зарычал: королева была внутри. Он мог бы сделать человеку кокон из собственной слизи, но в этом не было необходимости: за время, проведённое здесь от самого вылупления, ксено успел изучить свой дом и понять для себя, что пространство было замкнутым, так что человеку некуда было бежать.
Феромоны, выделяемые оплодотворённым телом, были ещё совсем слабыми, но они были, в этом нельзя было ошибиться. Мясо, которое надо съесть, превратилось в мясо, которое надо было беречь. До поры, до времени.