Давайте признаемся себе честно - быть носителем Вальридера, особенно в свете того, что Рой вел себя подозрительно по-человечески, было чертовски сложною С одной стороны, я ощущал к этому существу странную приязнь, но с другой стороны - я слишком хорошо помню то, как он разрывал тела на части, слишком хорошо помню, как он пытался меня убить, помню тяжелую хватку на собственном горле и удушающее чувство паники и страха, животного, дикого, рвущего на части. Я помню Вальридера монстром, а сейчас он ведет себя, как щенок или... или ребенок. Это сбивает с толку, сильно сбивает. Что я должен ощущать? Что именно я должен сейчас делать? Как себя вести? Я знаю, что он, по идее, должен меня защищать, и он это действительно сделал - например, избавив от пуль и боли, - но я ничего не могу поделать с тем, что я его боюсь. До дрожи, до зубовного скрежета боюсь. И пусть животный ужас уже отступил, что-то глубинное, шевелящееся внутри и живое, напоминало обо всем том карнавале агонии, ужаса и смерти, что устроило это существо здесь. Рацио подсказывало, что, в общем-то, это можно оправдать тем, что у него был нестабильный носитель, что он пытался защищать его от смерти любой ценой, уничтожая все живое что может представлять угрозу. Ну, и, косвенно, но Валридер его спас. От Криса.
Все еще чувствую его хватку на горле, бррр.
Медленное продвижение по коридорам лаборатории мало смахивает на расслабляющий променад, стоит сказать - холодные, безжизненные и окровавленные помещения, украшенные чужими внутренностями, не слишком-то располагают к приятному времяпровождению. А вот Вальридеру тут, похоже, очень даже нравилось - пока я был на расстоянии и он меня не замечал, большой и смертельно опасный ребенок носился под потолком с куском трупа, разодранного на части. Да уж, развлечения у облака были своеобразные. Но на откровенный смех меня пробирает совершенно другое - то, как ведет себя сие создание, когда понимает, что "папочка", то есть я, все видел. С самым очаровательным видом нашкодившего котенка, он просто бросает остатки тела и устремляется к цветочному горшку, всем своим существом демонстрируя, что он не при чем.
- Я все видел, не надейся, - замечаю как бы невзначай, словно намекая, что, в общем-то, его шалость не прошла незамеченной. Впрочем, явного неудовольствия я уже не испытывал - господи, это всего лишь труп. Я этих трупов за короткое время, проведенное в Маунт-Мэссив, успел повидать столько, что даже не успевал пугаться толком. Это, наверное, должно бы меня само по себе напрягать - ведь десакрализация смерти, в сущности, перестает делать человека человеком, но сейчас мне было удивительно безразлично. Труп - это просто труп. Ему уже все равно. Да, возможно, где-то там у него есть родня и близкие, которым очень важен этот кусок мяса, но такова судьба, что уже никто не увидит в нем человека. Только мешок плоти и костей.
Кажется, я превращаюсь в монстра или крайнего циника. Что-то из двух. И оба варианта по-своему привлекательны, стоит отметить. Ну, или не привлекательны, но весьма занимательны. В определенном смысле. Насколько сильно можно сойти с ума, думая о, в сущности, самых обыкновенных и привычных любому человеку вещах? Ну, я сейчас и выясню, в общем-то.
Вальридер продолжал вести куда-то, и это заставляло мерзкий холодок подозрений ползать по плечам, по позвоночнику, по каждой вене, добираясь до желудка и до сердца, тяжелым камнем ухая куда-то вниз. И именно в этот момент просыпается доселе спавший инстинкт самосохранения, так невовремя вынырнувший из забытия. Открытая дверь лечебницы слишком соблазнительно манит к себе, и слишком, слишком сильно заставляет бушевать во мне то человеческое, что стремилось освободиться.
Сбежать или нет? Это размышление тяжелое и липкое, похожее на зов инстинкта, я обрываю сам. Можно попробовать.
Нет, я не буду бежать. Я сделаю кое-что куда более простое.
Медленно делаю несколько шагов по коридору. Я почти уверен, что наниты отреагируют. Другое дело, что действую я куда... спокойнее.
Паниковать все же не стоит.