[NIC]Sebastian de Poitiers[/NIC][AVA]http://sg.uploads.ru/xP7Ds.gif[/AVA]
Говорят, что время лечит раны. Ерунда, ничего оно не лечит. Просто мы становимся сильнее, находим в себе силы жить дальше, продолжать двигаться вперед и вскоре привыкаем к боли, перестаём обращать на неё внимание. Она превращается во что-то привычное, во что-то, с чем можно смириться, как смиряются с неизлечимыми увечьями. И только тогда, когда их становится слишком много, мы ломаемся, падаем на пол безвольной, марионеточной куклой и больше никогда не поднимаемся.
Башу казалось, что его вывернули наизнанку, вырвали все живое и отбросили прочь, как ненужную пустую оболочку. Он задыхался от сковавшей его сердце бездыханности, от острой невыносимой боли, терзающей его существо. Ему бы забиться в самый дальний угол, зажать рот руками, чтобы никто не слышал ни звука, и утонуть в яростном безмолвном крике. Истечь кровью от вновь распахнувшихся ран в сердце, пока никто не видит, отравиться плодами, растущими на древе его страданий. Вот только все его мечты – призрачный мираж, которому суждено вновь и вновь, постоянно, разбиваться о крепостные стены жестокой реальности.
В том, что король порядком тронулся рассудком, Себастьян уже не сомневался. Панический ужас от мелькающего перед глазами острого лезвия, готового в любой момент обрушиться на их покорно склоненные головы, никак не желал покидать его. Как и осознание того, что он женат. Причем на человеке, которого никогда не воспринимал в серьез. Еще одна фрейлина Марии, худшая по его мнению. Слишком развязная, болтливая и поверхностная леди Кенна всегда неприятным, пестрым пятном мелькала перед глазами, не задерживая внимания, отвлекая. От нее хотелось отмахнуться, как от надоедливой мухи, хотелось просто забыть о ее существовании и молча покинуть тот или иной зал, прерывая бесконечный поток вопросов, сплетен и различных небылиц, срывающийся с миниатюрных тонких девичьих губ. Да, она была красива, красивее многих, едва ли не первая в королевстве. Только вот Баша это отнюдь не утешало, и будь его воля, он бы в тот  же час сорвался с места и покинул этот чертов замок со всеми его интригами, заговорами и безумствами. Покинул бы Марию и Франциска, рано или поздно позабыв о них, как о страшном сне. Отправился бы на самый край Франции, а то и вовсе за ее пределы, прикупил бы себе небольшой домик в какой-нибудь крошечной деревеньке, сделался бы фермером, нашел бы себе простую и добродушную жену-крестьянку и обзавелся бы несколькими ребятишками, радовавших и сердце, и глаз. Он вообще много бы сделал, если бы не был королевским бастардом, каждый шаг которого исправно отслеживался.
А так… Баш устало толкнул массивную дубовую дверь, и неспешно вошел в свои покои. Кенна стояла посреди комнаты, около большого в полный рост зеркала и молчала. Было не понятно, что у нее на душе, но, очевидно, ничего хорошего. Всем им пришлось не сладко, мужчина как никто понимал это и не собирался винить в чем-либо несчастную фрейлину. Впрочем, ровно до того момента, когда та внезапно не сбросила с себя накидку и не стала расшнуровывать тесный корсет. Себастьян широкими глазами смотрел на дрожащую то ли от холода, то ли от нервного напряжения девушку и отчаянно желал провалиться под пол.
Нет, с него хватит…
Он осторожно приблизился к хрупкой девичьей фигурке и аккуратно подхватил уже успевший опасть лиф платья, вновь возвращая его на положенное место. За лифом последовала накидка, а за накидной – шерстяной плед, мало ли чего.
– Мы не будем делать этого, – тихо произнес Себастьян, неловко отстраняясь от девушки и беря в руки полупустой кувшин с вином. Определенно, алкоголь был ему просто необходим. – Это все… – судорожный непонятный жест, – не по-настоящему.
Баш предпочел не упоминать о том, что в этом он как раз не очень-то уверен и это только его жалкие домыслы, а точнее наивные детские мечты.
– Я прекрасно понимаю, что этот брак нужен тебе не больше, чем мне. Но пока король находится в таком плачевном состоянии, мы должны подчиниться и просто сыграть свои роли. Ты понимаешь меня, Кенна? – мужчина внимательно уставился в хорошенькое, но чересчур бледное личико напротив. – Ты понимаешь, что никто.. я повторяю, никто не должен знать о том, что произошло в этой комнате. Вернее о том, чего не произошло. Судьба в который раз приговорила для нас испытание, которое мы можем выдержать только объединившись.

Отредактировано Loki (2015-05-27 12:50:23)