В который раз Безумный Рыбник проклинал грешного Кеттарийца, который заставлял его заниматься какой-то идиотской работой. В который раз сэр Джуффин Халли не желал ни превращаться в прах, ни распадаться на маленькие кусочки, ни просто исчезать из мира и никогда не возвращаться — проще говоря, ни одно из проклятий Шурфа толком не желало работать. Он даже начинал жалеть, что слова не имеют той силы, что была у них в древности. Да, уж как бы было хорошо, если бы эти. Спрашивается, зачем вообще он вступил в этот дурной Орден? Не то чтобы Лонли-Локли добровольно притащился в этот Орден. После того как он побывал в Ордене Дырявой Чаши, у него не было ровным счётом никакого желания вступать в новый Орден — начинать бы опять пришлось со звания Послушника, а гордого Безумного Рыбника это никак не устраивало. Но вот, когда от Кеттарийского охотника, очень могущественного колдуна, поступило предложение вступить уже после окончания Войны за Кодекс в тайный Орден, да и к тому же стать сразу Старшим Магистром, Шурф согласился. Он к тому времени был, как он сам понимал, не слишком сильным колдуном, а потому получить больше могущества он желал неимоверно сильно. Да и быть Старшим Магистром тайного Ордена — это действительно приятная перспектива. Так, по крайней мере, думал Безумный Рыбник сначала. Но потом, как оказалось, Орден Мятежных Магистров не занимается ничем таким, чем следовало бы гордиться, — не убивает людей скопом, не пытается захватить власть или хотя бы мир уничтожить. Орден этот занимался только детскими играми какими-то. Стоит признать, что иногда выпадала возможность действительно развлечься — к примеру, когда приходилось уничтожать трактиры и красиво убивать никудышных поваров прямо на Площади Побед Гурига Седьмого. Но и всё. Нет, конечно, иногда у Рыбника была счастливая возможность поиздеваться над простым людом или членами Ордена Семилистника, но было это уж слишком редко, раз в неделю, не чаще. А всё потому, что этот грешный Чиффа, дюжину вурдалаков ему в рот, был уверен, что во всем нужно знать меру. Невыносимая жизнь, откровенно говоря. Однако, увы, Лонли-Локли не имел возможности уйти из Ордена до тех пор, пока ему не исполнится триста лет — можно сказать, пока не достигнет своего рода совершеннолетия колдунов. И не было решительно никакой возможности сбежать от сэра Джуффина Халли, он ведь и из другого мира достать может. Так Безумный Рыбник не влипал даже в годы своей юности, когда безумие его было сильнее, чем сейчас.
Очередной скучный день, лишённый каких-либо интересных происшествий, подошёл к концу, и пришлось вернуться в резиденцию Ордена. На столе у Великого Магистра по обыкновению было несколько кувшинов камры — пустые и наполненные слегка остывшим напитком. По возвращении в это святое место, где члены Ордена отчитывались о своих подвигах в столице Соединённого Королевства, Безумный Рыбник каждый раз брезгливо смотрел на кувшины с камрой, затем извлекал из кармана лоохи свою дырявую чашу, доставал из одного из шкафов бутылку вина, нагло украденных из погребов Семилистника, и наполнял свою чашу напитком, выслушивая недовольное бурчание Великого Магистра, который очень не любил, когда кто-то посягал на его трофеи, но, в общем-то, не предпринимал никаких действий для того, чтобы остановить того или иного негодяя. Опустошив свою чашу, Лонли-Локли прислушался к разговору Кеттарийского охотника и Мелифаро.
Безумный Рыбник, скрестив руки на груди, надменно посмотрел на своего коллегу, который, очевидно, очень и очень не хотел выполнять свои обязанности сегодня ночью. Если честно, большой любви к сэру Мелифаро Шурф не испытывал, как, впрочем, и к большинству представителей человечества, а потому проводить в его компании очередную ночь не слишком-то хотел. Да и к тому же у Лонли-Локли всегда были дела поважнее, чем ночи в спальнях с послушниками Семилистника. Однако Рыбник очень и очень любил заставлять этого разноцветного оболтуса страдать. Увы, в полной мере насладиться издевательствами над Мелифаро у Шурфа не было решительно никакой возможности — грозный и беспощадный Великий Магистр Ордена Мятежных Магистров пресекал все попытки членов Ордена как-либо навредить друг другу. По этой причине несчастному Лонли-Локли приходилось просто время от времени поливать своего коллегу грязью (сдержанно, правда, ибо сэр Джуффин Халли не терпел даже словесных конфликтов между членами Ордена), подливать разную дрянь в камру (грём и тому подобное), устраивать подлянки  и мучить его кошмарами; последнее развлечение, к слову сказать, доставляло ему много удовольствия, но, увы, не так часто можно было одаривать Мелифаро чудесными грёзами. И, если честно, Безумный Рыбник страдал ещё и от любопытства. Ему было безумно интересно, что будет, если съесть (ну или выпить его кровь) Стража. Какие ощущения? Какой вкус? Передастся ли сила Стража тому, кто его съел? Будет ли от этого хоть какая-нибудь польза? Подобного рода вопросы весьма волновали ум Старшего Магистра. Но, опять же, у него не было решительно никакой возможности выяснить это. Во-первых, Джуффин бы ни за что не разрешил сожрать сэра Мелифаро; во-вторых, Мелифаро вряд ли бы позволил кому-то съесть его или хотя бы отрезать от него кусочек; в-третьих, ни в одной книге не было никаких упоминаний просто о Стражах, что уж там говорить о том, что будет, если одного из них съесть. Ни убить, ни нормально помучить, ни сожрать, ни сделать что-нибудь ещё такое эдакое, к большому сожалению, нельзя… Невыносимо! Правда, это не объясняет до конца, почему Безумный Рыбник испытывал неприязнь к сэру Мелифаро, да, в общем-то, причины неважны. Однако именно из-за того, что Шурф не имел возможности сделать хоть что-то из того, что хотел сделать с Мелифаро, ему было тягостно находиться рядом с ним. Очень тягостно. Просто невыносимо. Сдержанностью Рыбник никогда не отличался, потому и подавлять в себе противоречивые мысли и желания по отношению к коллеге было чрезвычайно трудно. Впрочем, нельзя сказать, что с другими членами Ордена дела обстояли лучше, но с ними он проводил гораздо меньше времени, чем с сэром Мелифаро: Младшие Магистры, коими являлись сэр Макс, сэр Луукфи Пэнц и леди Меламори Блимм, и Послушники, сэр Нумминорих Кута и леди Кекки Туотли, редко пересекались со Старшими Магистрами, поскольку у них были несколько другие обязанности, да и часть их вообще побаивалась тех, кто занимает более высокое место в иерархии Ордена; Старший Магистр сэр Кофа Йох часто пропадал неизвестно где, как говорил Кеттарийский охотник, «занимался более важными делами»; о том, что это за «более важные дела» никто толком не знал, да и знать не хотел; а Великого Магистра Ордена ничем достать нельзя было — он всех видел насквозь и был способен пресекать чужие попытки порадовать его кошмарными сновидениями. Посему остальным доставалось меньше проблем, чем сэру Мелифаро. И сейчас Лонли-Локли, решив, что будет лучше, если они отправятся прямо сейчас выполнять приказ Джуффина, ибо его «любимый» коллега будет явно недоволен сим фактом, а уж его недовольство — это повод для радости.
— Соглашусь, сэр Муфуляро, потрудились мы на славу, — проговорил Безумный Рыбник, — но это вовсе не означает, что мы не должны выполнять приказы нашего многоуважаемого Великого Магистра. Если он говорит, что нам надо идти уб… то есть, разукрашивать послушников Семилистника, то это означает лишь то, что нам нужно это сделать. А потому соизволь поднять свою разноцветную задницу с кресла и сделать то, что от тебя требуют.
Не став дожидаться, пока тот действительно поднимет «свою разноцветную задницу с кресла», Шурф проделал с сэром Мелифаро фокус, который обычно используют для переноски тяжёлой мебели: уменьшил и спрятал в пригоршню. Не теряя времени, Лонли-Локли, воспользовавшись Тёмным путём, добрался до Иафаха и, тряхнув левой рукой, отпустил своего коллегу — вернее, бросил его на землю. Рыбник решил не подавлять возникшее не совсем кстати желание вызвать у него больше недовольства, а потому взял Мелифаро за шкирку и, волоча его бренное тело по земле, направился к Тайным воротам Иафаха, через которые члены Ордена пробирались. Вход этот контролировала одна очень мятежная ведьма — леди Сотофа Ханемер. Она была сторонницей их Ордена и нередко помогала им. Вот и сейчас они благодаря ей могли безопасно попасть на территорию Ордена Семилистника. Шурф остановился прямо перед дверью, послал ей зов и принялся дожидаться леди Сотофы (без неё, увы, пройти нельзя было), всё ещё держа за шкирку сэра Мелифаро.

Отредактировано Shurf Lonli-Lokli (2015-04-12 22:18:25)

Если честно, жалкие попытки Мелифаро хоть как-то досадить Шурфу редко имели какой-то успех. Любит этот тип иногда колкости говорить, но ни одна из них никогда не была такой уж оригинальной и бьющей по действительно большому месту. Уж что-что, а Безумный Рыбник умел скрывать свои слабости от других людей — от некоторых, во всяком случае. В случае нужды его легко могли поставить на место сэр Джуффин Халли или сэр Кофа Йох, но редко кому-то из них приходит в голову сделать что-то настолько ужасное, да и, даже если и случается так, что по больным местам Рыбника кто-то из них начинает бить, происходит это не в присутствии посторонних лиц. Однако гнев Лонли-Локли имел странную природу — возникал просто на пустом месте, из ниоткуда. А потому даже издевательство сэра Мелифаро над его фамилией вполне могло на какое-то время выбить его из колеи, заставить закипать от злости кровь. Впрочем, Рыбник до сих пор толком-то не знал, является ли перевирание его фамилии издевательством или же следствием кошмарной памяти коллеги. Да, в общем-то, и неважно. Комментировать заявления сэра Мелифаро Шурф не стал, так как с минуты на минуту должна была прийти Сотофа, а уж, если они начнут перекидываться едкими замечаниями, то им вряд ли удастся остановиться, да и кто знает, чем закончится этот конфликт, может и так случится, что от Ехо камня на камне не останется.
В скором времени подошла Сотофа Ханемер. Каждый раз, когда эта чудесная леди появлялась в поле зрения Безумного Рыбника, его тут же захлёстывала волна довольно-таки противоречивых чувств и желаний: и желание провести с ней ночь (уж Шурф-то знал, как на самом деле выглядит Сотофа, даже нынешний облик не мог отбить у него подобное желание), и употребить в пищу такую могущественную ведьму (она-то наверняка на вкус будет прекрасна, да и польза от этого будет большая, если слухи о том, что можно обрести могущество колдуна, съев его, правдивы), и глухое, далекое чувство не то страха, не то чего-то в этом роде, которое говорило, что перед ним находится очень сильное и необычное существо, к тому же, несомненно, опасное, а потому следует быть как минимум осторожным, а ещё лучше — убежать куда подальше. Однако, естественно, не могло быть и речи, чтобы хотя бы одно желание исполнилось — с Лонли-Локли Сотофа вряд ли согласится провести ночь, в последнее время вообще в Ехо часто ходят слухи, что она остепенилась и больше не подпускает мужиков к своей юбке, съесть её по понятным причинам не удастся, сбежать тоже вряд ли удастся, учитывая его работу, но можно попробовать быть с нею осторожным. О странных мыслях Шурфа Ханемер наверняка знала, но по какой-то причине не желала ни ругать его, ни хотя бы попытаться изменить направление его мыслей (дать какую-нибудь пищу для размышлений, уж у неё-то это может легко получиться). Оно, конечно, и к лучшему.
Стараясь держать себя в руках, что, конечно, за сотню лет стало получаться у Лонли-Локли более или менее хорошо, но всё же не настолько, чтобы действительно иметь возможность гарантировать окружающему миру безопасность, Рыбник последовал за Сотофой. Всё его сознание истошно кричало, «оно» явно пыталось вырваться наружу, сводило с ума, путало мысли, чувства, раздирало изнутри на кусочки, желая, чтобы хозяин тела занялся настоящим делом. Этот кошмар творился с его сознанием постоянно, но время от времени (вот как сейчас) он расцветал, начинал по-настоящему досаждать, а сил сдерживать этот внутренний хаос у Шурфа, увы, было немного. Попытки утихомирить внутреннего разрушительного монстра отнимали всё внимание и все душевные силы Лонли-Локли. Он даже забыл на какое-то время, что ему придётся что-то делать в Иафахе, что рядом идет цветастое и пустоголовое (с чем, впрочем, можно легко поспорить, но только не с Шурфом, — уж он-то в истинности абсолютного пустоголовия Мелифаро не сомневался никогда) нечто — приятное украшение любого помещения, если одет в нормальную человеческую одежду и молчит, но абсолютно бесполезная вещь во всех важных делах. Проще говоря, Рыбник на какое-то время перестал существовать для этого мира.   
Но вот в скором времени они оказались в одном из просторных коридоров Иафаха, Сотофа удалилась, а Старшие Магистры Ордена Мятежных Магистров остались вдвоем. Лонли-Локли, всё ещё обуреваемый внутренним хаосом, какое-то время стоял на месте, отбивая ногой ритм и пытаясь успокоить себя дыхательной гимнастикой, к которой прибегал время от времени, когда дело было совсем уж худо. Что удивительно, зачастую она помогала, но бывали момент, когда было решительно невозможно её использовать, — к примеру, когда у Шурфа пропадало умение правильно отстукивать и отсчитывать ритм; в такие моменты его «раз» от «два» мог отличаться и на секунду, и на долю секунды, и даже на минуту, а в таком деле необходимо, чтобы и «раз», и «два», и все остальные последующие числа были примерно одинаковыми по длительности, ну и, конечно, нельзя было отвлекаться от счёта. В данной ситуации хаос внутри Лонли-Локли был более или менее спокоен (настолько, насколько это вообще возможно), а потому утихомирить его прекрасной дыхательной гимнастикой всё-таки можно было. Но ненадолго. Сегодня ночью наверняка придётся над кем-нибудь поиздеваться, а кого-то даже убить. Ничего не попишешь.
Пары минут вполне хватило для того, чтобы прийти в себя, — если можно так выразиться в его-то положении. Теперь уже Безумный Рыбник, вполне адекватный, если можно так выразиться, мог вернуться к реальности. Вот он уже вспомнил, зачем они всё-таки заявились в Иафах посреди ночи, что рядом стоит не кто-нибудь, а сэр Мелифаро, что этот самый сэр Мелифаро, между прочим… А, в общем-то, оно и неважно. «Как же всё-таки в глазах рябит от его нарядов, — недовольно поморщившись, подумал Шурф, взглянув на своего товарища. — Хоть бы раз, что ли, нормальное что-нибудь надел, хотя бы ради разнообразия». Разноцветное недоразумение тем временем зачем-то загадочно кивнуло. Рыбник сразу не сообразил, чего он раскивался, но потом услышал приглушенные шаги где-то впереди, в темноте. Видимо, кивок этот означал «этого можно замочить». Или что-то в этом роде. Лонли-Локли очень редко понимал это существо, а потому даже пытаться более-менее правильно трактовать его жесты и слова не стоило ему, да, впрочем, и любому человеку, находящемуся в здравом и не очень уме.
Если бы не дыхательная гимнастика, проделанная Рыбником некоторое время назад, он бы наверняка тут же ринулся к бродящему посреди ночи по Иафаху члену Ордена. Но сейчас у него была способность соображать. Ему вполне хватило пяти секунд для того, чтобы обдумать эту странную ситуацию (обычно Сотофа заботилась о том, чтобы никто из членов Ордена Мятежных Магистров не попадался на глаза кому-то из Семилистника, сама проверяла, спят ли послушники и Магистры; в случае, если не спят, усыпляет их или хотя бы предупреждает «дежурных по разукрашиванию лиц послушников»; посему и удивительна ситуация), прийти к выводу, что либо у старой подружки появилось желание развлечь членов Ордена Мятежных Магистров (либо же забавно так подшутить), либо в Семилистнике появился кто-то, кто посильнее Сотофы будет — умудрился всё-таки как-то её обставить, а это не каждому под силу. Разум говорил, что в такой ситуации нужно быть осторожным, Джуффин вряд ли будет рад, если кто-то из Семилистника или его собственного Ордена по-настоящему пострадает. В его планы вообще не входит убийство членов Ордена Семилистника — неизвестно, почему, но ходят слухи, что его умяукал Армстронг VIII. А нарушать планы Кеттарийского охотника не стоило. Но в сознании всё ещё бился хаос, который подсказывал, что думать в такой ситуации не нужно, надо действовать… В общем, несмотря ни на что, Шурф пришёл к не самому разумному решению — напасть на слоняющегося по коридорам Иафаха беднягу, благо колдовать с некоторых пор здесь было возможно — Сотофа поначалу наложила запрет на колдовство в Иафахе, но через какое-то время влиятельный Великий Магистр Ордена Семилистника Андэ Пу многозначительно заявил, что никто не «впиливает», из-за запрета вообще «полный конец обеда» будет; такие мудрые слова произвели на всех глубокое впечатление, и запрет был снят, — к большому счастью.
Понапрасну Рыбник решил времени не терять — переместился за спину противника, собирался уж было наложить на него недавно выученное весьма занятное заклинание, из-за которого лопаются органы врага, а на коже появляются крупные волдыри, наполненные кровью и гноем, которые впоследствии тоже разрываются; однако произошло то, чего Лонли-Локли никак не ожидал. Тело того, на кого собирался напасть Шурф, оказалось простым наваждением; когда он это понял, он попытался снять с левой руки Перчатку, но неожиданно осознал, что не может двигаться. За спиной послышался приглушённый смех.
— Восхитительно, — пролепетал член Ордена Семилистника, обходя Шурфа и осматривая его с разных сторон, — сам Безумный Рыбник! Нет, ну надо же! Какая удача! А ты чего там стоишь? Иди-ка сюда. — Мужчина протянул руку, негромко произнёс какое-то слово, очевидно, на древнем языке Хонхоны, и сэр Мелифаро пронесся над полом коридора и в скором времени повис в воздухе в метре от руки незнакомца. — Вот так-то лучше. Позвольте представиться, господа, Старший Магистр Ордена Семилистника Йук Техокката. Прошу любить и жаловать!
Дело было плохо. Кеттарийский охотник как-то говорил о том, что ни при каких обстоятельствах нельзя попадаться на глаза сэру Йуку Техоккате, который, по его словам, стоит в Ордене на втором месте — по силе, разумеется. Насколько было известно, этому колдуну перевалило уже за семь сотен, что, естественно, говорило о его могуществе и опыте. Ни в какое сравнение с ним не могли идти Лонли-Локли и Мелифаро. И как же Рыбник так оплошал-то? Не мог заранее почувствовать могущественного человека? Впрочем, действительно могущественные колдуны способны скрывать свою истинную силу… но от ответственности это всё равно не избавляло Шурфа. Разум понимал, что любая следующая секунда может стать и для Шурфа, и для его ненаглядного коллеги последней, хаос же вопил от восторга — да, да, да, могущественный колдун, могущественный! Внутреннему хаосу было как-то даже наплевать, что они, в сущности, оказались в безвыходной ситуации. Его радовала сама мысль, что попался такой могущественный колдун, с которым к тому же точно можно будет что-нибудь сделать, — всё-таки запрет на убийство и поедание членов Ордена Семилистника был не таким строгим, как запрет на проделывание тех же процедур с членами Ордена Мятежных Магистров и друзьями Чиффы. Надо только попытаться освободиться из-под действия этого заклинания, вот и всё. Но было это всё-таки не так-то просто…
— Радуйтесь, мальчики! К вам едет Мастер Пресекающий Любые Жизни! Какая удача, что именно этот несравненный муж к вам едет!

За стеной хаотичных и безумных мыслей прячутся решения, но добраться до них попросту невозможно. Чтобы добраться, необходимо взять себя под контроль. Чтобы взять себя под контроль, нужно выполнить дыхательные упражнения. Чтобы выполнить дыхательные упражнения, нужен кто-то, кто будет отбивать чёткий ритм, в противном случае ничего не выйдет. Но Лонли-Локли не мог пошевелиться, а вспомнить какое-то заклинание в подобной ситуации он не был способен ― да он с трудом мог припомнить своё имя, что уж тут говорить о других вещах.
Шурф прекрасно понимал, чем может обернуться полная потеря контроля над собой, а потому тщетно, без всякой надежды на успех, пытался подавить в себе этот хаос ― с помощью силы воли и дыхательных упражнений. Несмотря ни на что, у него было недостаточно могущества для того, чтобы побеждать себя, ― если ЭТО, конечно, можно назвать собой.
Время от времени он полностью теряет над собой контроль. После обретения могущества он терял его постоянно, лишь изредка приходя в себя. Но со временем полная потеря контроля случалась с Шурфом всё реже и реже, и тем не менее даже по прошествии сотни с лишним лет время от времени подобное с ним всё ещё случалось. Последний раз это было около трех лет назад. И вот теперь Безумный Рыбник снова постепенно становился живым воплощением хаоса. Контроль был безвозвратно утрачен.
Всё вмиг окутала тьма. Шурфа как будто бы не стало на какое-то время. Он не знал, что происходило, ничего не слышал, не видел, не решал. Но были запахи ― знакомый, головокружительный, терпкий, от которого можно задохнуться, и запах ржавого железа, давно известный, но практически забытый; и было чувство ― ощущение острого своеобразного восторга. Ничего больше в мире не осталось.
А потом мир вернулся. «Оно», то, что сидит внутри Шурфа, никогда не успокаивается до конца, даже сейчас оно отчаянно долбится, разрывает периферии сознания, однако у хаоса больше нет власти над ним. Всё неожиданно прояснилось. Вот Лонли-Локли стоит в коридоре Иафаха, освещенном неярким светом; периферийным зрением можно заметить, что поблизости находится нечто разноцветное, повернувшись к нему, можно ощутить, как начинает рябить в глазах, ― это, кажется, сэр Мелифаро. Только мгновение спустя Шурф замечает сначала, что пол коридора залит жидкостью, алой, смешанной с жёлтой, голубой и прочими красками, защитные рукавицы с рук сняты и брошены на пол, прямо в лужу крови и краски, в правой руке какое-то багровое месиво, ― очевидно, куски Старшего Магистра Ордена Семилистника, ― под ногами Лонли-Локли лежат остатки Техоккаты. Лицо Безумного Рыбника вмиг искажается болью ― или чем-то вроде этого. Он со сдержанным ужасом смотрит сначала на свои защитные перчатки, безнадежно испоганенные кровью и краской, и свою правую Печатку смерти, затем на своё лоохи, белое с кровавыми пятнами. И вроде бы ничего такого страшного в этом не было, но Шурф с трудом мог снести такой удар. Кровавое месиво, которое он держал до этого момента в правой руке, он бросил на пол к другим остаткам Старшего Магистра. Лонли-Локли начал приводить перчатки и лоохи в порядок с помощью заклинаний. Через минуту он оглядел себя, дабы удостовериться, что больше нигде нет следов крови, и удовлетворённо кивнул. Душевное равновесие было практически восстановленно.
Намерения съесть останки Старшего Магистра у Шурфа не было, ― во-первых, они уже валяются на полу, да ещё все в краске, такое есть определённо нельзя; во-вторых, раз уж Лонли-Локли не оказался ранен совсем, находясь в таком состоянии, то можно ставить под сомнение ценность могущество Техоккаты, а если он слаб, то и есть его не стоит. Посему возникал вопрос: что стоит делать с телом убитого Магистра? С одной стороны, можно побыть культурными колдунами, которые убирают за собой, с другой ― незачем им совершать такие благостные поступки, ведь они всё-таки Мятежные Магистры. Всё, в общем-то, говорило в пользу варианта «оставить всё как есть».
Стоило, наверное, приступить к выполнению священного долга, но было ясно ― в данный момент нет решительно никакой возможности его исполнить.
― У нас, как я понял, больше нет краски? ― негромко и немного недовольно спросил Безумный Рыбник, глядя сначала на лужу крови и краски, а затем на безымянное разноцветное чудоюдо.
Кажется, придётся возвращаться в резиденцию Ордена Мятежных Магистров, перерывать склады с краской, взрывающейся туалетной бумагой, пачками украденных газет и прочим хламом, потом возвращаться к Тайному входу, снова кидать зов Сотофе… ничего приятного.
Но тут на сцену вышел не кто иной, как Алотхо Аллирох, Мастер Пресекающий Любые Жизни. Он величественно шёл по коридору прямо к Мятежными Магистрам. Арварохская кровь ― вещь прекрасная. Арварохцы не имеют никаких способностей к магии и сами вообще не восприимчивы к чужим чарам. Возможно, последний фактор и стал причиной свободного проникновения Алотхо в Иафах, а, может, Старший Магистр позаботился о том, чтобы можно было войти сюда, ― Магистры знают. Тем не менее факт оставался фактом ― Аллирох явился в Иафах по души Шурфа и Мелифаро.

Отредактировано Shurf Lonli-Lokli (2015-04-20 09:05:44)

С этой работой Шурф стал реже смеяться, чаще раздражаться. Ничего весёлого не было. Но Алотхо был, пожалуй, довольно-таки забавным. При каждой встрече он что-то интересное выдавал. Вот и сейчас Безумный Рыбник ожидал, что Аллирох что-то выкинет. Начнёт, к примеру, свой бред лепетать про буривухов или что-то подобное. Его речи всегда нравились Лонли-Локли. Не в том смысле, что были пропитаны какой-то бесконечной мудростью, просто они были до ужаса смешными. Вот и сейчас казалось, что Мастер Пресекающий Любые Жизни заведёт старую песню, начнёт какой-нибудь бред рассказывать, но что-то пошло не так. В системе мира случился какой-то сбой, в итоге Алотхо предстал перед ними и даже не представился. Вернее, представился, но назвал только имя и фамилию. Без всяких других титулов, просто представился как обычный человек. Очень странно. Но ладно, должен же он был хоть немного измениться за годы жизни в Ехо.
На самом деле Алотхо Аллирох, этот полоумный арварохский воин с перьями буривухов вместо мозга, не был опасным противником. Его бы можно было превратить в фарш за считанные секунды, надо было только прочесть коротенькое заклинание и сделать рукой простенький жест. Проблема заключалась в том, что Кеттарийский Охотник был бы не в восторге ― в таком «не в восторге», что был бы готов серьёзно наказать, и уж что-что, а наказывать Чиффа умел, ― если бы кто-то из Малого Тайного Сыскного Войска пострадал. Просто потому, что ему не хочется, чтобы из этой игры вышел хотя бы один участник. Пока что все элементы этой забавной постановки его устраивали, даже, казалось бы, радовали, такая гармония, по этой причине члены Ордена Мятежных Магистров не имели никакого права убивать тайных сыщиков. Увы. Тем не менее это вовсе не означало, что как следует издеваться над ними нельзя. Кеттариец ничего не говорил о том, что это запрещено, а значит, всё в порядке. Можно действовать.
Но существовала одна загвоздка. Сэр Мелифаро имел множество дурных привычек. Великое множество. Одной из них была привычка постоянно мешать Безумному Рыбнику. Нарочно ли он это делал или случайно, не имело никакого значения. Гораздо важнее, что он это делал и всё. Вот и сейчас этот драный цветастый вурдалак, мать его через тринадцать тысяч затей, решил, что в подобной ситуации лучше всего… убежать, да и ещё прихватить с собой своего коллегу. Существовало несколько объяснений поступка Мелифаро: во-первых, в его голову мог проникнуть паразит, который неожиданным образом взял контроль над его сознанием; во-вторых, его кто-то заколдовал, вследствие чего Мелифаро перестал соображать вообще; в-третьих, большая часть его мозга просто отмерла, в итоге он превратился в ходячее практически безмозглое существо, действия которого объяснить и понять невозможно; в-четвёртых, он просто наконец решил показать, какой он на самом деле имбецил. И Шурф почему-то склонялся больше к последнему варианту.
Как бы там ни было, факт оставался фактом: Мелифаро предпринял попытку убежать, да и к тому же зачем-то схватил Лонли-Локли и потащил за собой. Первые несколько секунд он не особо сопротивлялся, ибо пребывал в состоянии лёгкого шока. Всё-таки поступок сэра Мелифаро был действительно странным. Ну зачем им убегать от Алотхо? Почему бы не позабавиться с ним немного? В крайнем случае, почему бы не переместиться куда-нибудь, используя Тёмный путь? Можно даже организовать эффектное исчезновение, ладно уж. Но убегать-то зачем? Какой в этом смысл? Это было так нелепо, так странно, так глупо, так противно, что даже не смешно.
― Ну и какого лесного вурдалака ты творишь? ― проговорил сквозь зубы Безумный Рыбник, резко остановился и схватил одной рукой сэра Мелифаро за запястье и сжал его. Порыв схватить его за шею Шурф успешно подавил, но нет никаких гарантий, что это желание не появится снова. Оно вообще возникало практически постоянно вне зависимости от того, что сделал Мелифаро.
Лонли-Локли хочет что-то ещё сказать ему. Это что-то вертится на языке, но сказать это не удаётся по какой-то причине. Снова пытается, снова не удаётся. Невозможно ни сказать что-нибудь, ни пошевелиться. Что происходит? Их заколдовали? Снова? Но кто? Неужели Сотофа всё-таки решила предать по-настоящему Орден Мятежных Магистров? Эта старая кошёлка, с самого начала было известно, что всё в конечном итоге так и обернётся. Но нет, Кеттарийский Охотник ей почему-то доверял. Или же они были в сговоре? Они изначально хотели заманить Шурфа и Мелифаро в ловушку? Вполне возможно. От Чиффы можно ожидать чего угодно. Действительно, чего угодно…

… Повсюду тьма, кровь, крики, стоны. Проснись, проснись, в противном случае нас сомнут. Кто сомнёт? Зачем сомнёт? Где ответы на эти вопросы? Во тьме сияет белый силуэт, бьётся в конвульсиях, ломается, распадается, кажется, беззвучно кричит, хватается за голову тем, что осталось от рук, жалкое подобие человека. Зачем он здесь? Зачем он родился? Появляется желание его убить. В руках ― меч, лезвие полностью в крови, затуплено убийствами, но вполне пригодно для использования. Убить мечом это мерзкое создание? Прервать его страдания? Прервать страдания тех, кто смотрит на этот кошмар? Почему нет? Почему бы и нет?..
… Сил нет. Между колоннами бродит белый силуэт. Это существо не разлетается на куски, не хватается за голову, не кричит беззвучно. Оно ли это? То ли это существо? Побороло ли оно свои страдания? Или это просто другое существо, которое по случайности похоже на то, что не так давно погибало? Ответа снова нет. Спросить вслух не удается. Силуэт останавливается, голова повёрнута налево. Слева ― бескрайняя снежная равнина, а справа ― абсолютная и первозданная пустота. Почему-то хочется подойти к этому неизвестному существу. Шаг ― и силуэт исчезает. Позже оказывается, что он переместился на одну из колонн. Достать его невозможно. Можно, впрочем, кинуть… а где меч? Почему его нет?..

После того, как Шурф занял пост президента США, ему стало сложнее управлять культом. Часть своих обязанностей ему всё-таки пришлось возложить на своих ближайших соратников, в противном случае он бы ничего не успевал вообще. Лонли-Локли действительно не хотелось поручать даже часть работы кому-то другому, поскольку точно знал, что никто из них в любом случае не сможет сделать лучше, чем он. Но пришлось идти на такие крайние меры. Всё же быть президентом США не так уж и просто, и времени у такого великого человека катастрофически мало.
Тем не менее раз в неделю Шурф всё-таки мог себе позволить посещать заседания своего тайного культа. Основные встречи проводились ночью по субботам. Именно в одну из таких суббот Лонли-Локли по воле случая встретил в рядах членов культа своего старого знакомого, которого некогда любил и который прежде был другом его сына, сэра Макса. Бросаться в ноги сэра Мелифаро, если честно, Шурфу не хотелось, не было и чувства вины, даже глухого и едва заметного. Ничего. Никакого сочувствия. Лонли-Локли знал, что разрушил жизнь этого молодого парня, что не так давно он, вернувшись из Дании в США, был арестован, но позже по воле случая освобождён. Ему несказанно повезло. Но всё же год в тюрьме (не самой прекрасной в США) ему пришлось провести. Шурф знал о том, в каком состоянии находятся тюрьмы в его стране, но не предпринимал никаких мер по улучшению. Не до того было. В данный момент он был больше обеспокоен другой проблемой ― мусульмане начали взрывать пингвинов в Антарктиде и, что самое страшное, там же принялись разрабатывать ядерное оружие. Сейчас эта проблема больше всего волновала Лонли-Локли, но во внерабочее время он всё же старался переключаться с неё на другие вещи. И сейчас он как раз-таки успешно переключился на сэра Мелифаро.
Если честно, Шурф совершенно не ожидал увидеть его здесь, поэтому был несколько удивлён. Чего ведь только в жизни не бывает. Президент обычно не слишком интересовался жизнью других людей, но с сэром Мелифаро было связано слишком много событий, он успел стать важной частью его жизни. Возможно, по этой причине Лонли-Локли захотелось выяснить, как Мелифаро поживает, чем теперь занимается.
― Здравствуй, сэр Мелифаро, ― проговорил Шурф, подойдя к нему. ― Вот уж не ожидал тебя здесь увидеть. Могу полюбопытствовать, каким ветром тебя сюда занесло? К слову сказать, собрание скоро закончится, так что осмелюсь предложить тебе пропустить со мной пару стаканчиков виски или чего-нибудь более лёгкого в ближайшем баре.