Возможность снова почувствовать свое тело как раньше – это просто охренительное чувство, которое расползается по телу пьяной волной. Брок испытал его через достаточно долгое время после того, как действительно пришел в норму. Просто у него не было времени, наверное. Не было времени на то, чтобы отвлечься, остановиться, успокоиться. Гидра умирала, а вместе с ней умирала возможность увидеть на своих счетах большие, тяжеловесные и очень греющие душу наемника суммы. Но Рамлоу старался. Старался извлечь выгоду из всего, что его окружало. Так, например, он довольно тесно участвовал в разработке костюма слегка кустарного производства. Собирали в остатках мастерских те, кто был либо при смерти, либо понятия не имел, что он делает. Но в целом итоге оказались весьма впечатляющими. И жаловаться было особо не на что. Натаскать глупых щенков из новой группы – дело нескольких недель. Тем более что часть можно использовать как пушечное мясо.

О похождениях Капитана и его команды Боунз наблюдает сильно издалека, готовя свой собственный план. Слухи о том, что он гипотетически мертв, растекаются по нужным источникам довольно шустро. И, что самое важное – пока что все верят. Это главное. Кто-то, правда, завел байку о том, что Брок Рамлоу, предатель и агент Гидры, прячется в Южной Африке, подготавливая план мести Капитану. Броку от этого смешно – план-то он, конечно, готовит. Но какая месть, о чем вы? Местью тут и не пахнет – только любопытство, жутчайший интерес и желание выполнить собственную задумку.
Когда успокаивается волна горя после катастрофы в Заковии, но поднимается другая, яростная, Боунз решает действовать. Его группа находится в более-менее хорошем расположении духа, а сам он готов воспользоваться новым костюмом вне полигонов. Как вариант – прямо на улицах Нью-Йорка. Подготовить почву для последующих действий оказалось не то чтобы сложно. Просто слишком много… нюансов, которые стоило бы учесть. Боунз старался, старались его «щенки» и пара скучных, но мозговитых аналитиков. В итоге Капитан оказался там, где все хотели, чтобы он был – на Брайтон-Бич, под боком у «милых и добродушных» русских. Была ли у них на самом деле та информация, которую Роджерс там искал, Рамлоу не знал. Зато он знал точно, что вот через еще три минуты будет выглядеть просто сногсшибательно.
Стив в своей любви крушить окружающие декорации в момент боя был потрясающе предсказуем. Поэтому, когда отряд Кроссбоунза прибыл на место, русские и гордость нации уже переместились на улицу прямиком из затхлого подвального паба. Проверив гидравлику, зажимы и точность простеньких визоров на шлеме, Брок раздал команды своим – наповал не стрелять, гражданских стараться не трогать, всех людей ЩИТа и Мстителей валить с первого взгляда и навсегда. Последняя команда по общей связи – «Капитан мой». Понимание, что это действительно скоро будет так грело душу. Очень сильно грело. Хотя, возможно проблема была в том, что в чертовом тяжеловесном костюме было попросту жарко.

Босс, как-то так вышло, не особо интересовался потерями и заметностью во время очередной вылазки или миссии. Брока это вполне устраивало, особенно когда речь зашла о конкретном деле. Вот об этом самом деле. Поддержки Капитана в виде зеленых здоровых парней и кого-нибудь с супер-молотом или крыльями рядом не оказалось, а это было большим таким плюсом. Например, шансы уйти отсюда почти целым у Рамлоу возросли практически до ста процентов. Несколько ссадин от щита и царапины с вмятинами на броне от пуль ничуть не портили настроения.
Его люди выдрессированы даже несмотря на то, что это первое их взаимодействие с Капитаном. Брок даже не отдает им приказа – парни боятся, как огня, наказания, которое может поступить за огрехи и ошибки. Живущие в страхе преданные обезьяны на практике оказываются лучше, чем откормленные и залюбленные щенята. Поэтому пока он во всю получает знаки внимания от Роджерса, его парни разбредаются по периметру, зачищая территорию. Оставшихся гражданских оттеснили в сторону, не успевших удрать русских выкосили и во всю прижимали людей Капитана.
Брок пропустил вдох, когда вибрация от удара в голову прошлась аж до груди. Прийти в себя помогла отрезвляющая боль, заторможено пришедшая сразу после – заломило зубы. Но он же справится. Кроме него некому, правда? Неповоротливость в этой махине заставляла сдавать позиции, но Рамлоу не был бы собой, если бы не искал в этом плюсы. Послушно припав на колено, он резко развернулся в бок, целясь кулаком в бедро. Удар пришелся чуть ниже бедра. Резкий замах рукой, удар по колену сбоку за счет усиленной гидравлики позволяет повалить Роджерса на землю. Это ли не счастливый день? Пара секунд на вдох-выдох, прижать Капитана к земле и четким ударом по голове отправить в нокаут. Ладно. Двумя ударами. По ребрам и только потом – по голове, когда от сломанных ребер нельзя нормально вдохнуть.
Боунз может гордиться собой. Он совладал с Капитаном Америкой в четыре удара. Или пять? Не важно. Дуракам везет.
– Собираемся, ребята, – хриплый зов в коммуникатор. – Забираем принцессу и домой.
Взвалить здоровое тело на плечо оказывается трудновато даже в костюме, но Брок справляется. Стива грузят в фургон, там же связывают и вводят дозу транквилизатора – на всякий случай. Проверив, чтобы никого из его людей не осталось (Рамлоу не из тех, кто любит тратить ценные кадры), Боунз закрывает за собой дверцы фургона.
До базы они добираются за несколько часов, отбившись по дороге от двух не совсем скрытых «сталкеров». Рамлоу надеется, что след они сбили тщательно – он дважды меняет машину, а на Базу их доставляет непримечательный старый крузер, принадлежавший когда-то кому-то из гражданских. Боунз готовится тщательно. Капитана скручивают, снимают с него разгрузку, тщательно проходятся сканером – наличие жучков, которые не заметили при первой и второй проверке во время перевозки, вполне вероятно. Но он оказывается чист. На руках за спиной защелкивают толстые, тяжелые наручники, сажают в специально для него собранное кресло и защелкивают стальные оковы на щиколотках. Рамлоу отчасти доволен. Он следит, как Стиву вводят сыворотку, основательно замедляющую регенеративный фактор, а потом уходит – дожидаться, когда Золушка придет в себя.
Через час его вызывает юркий рядовой – Рамлоу уже давно избавился от костюма, успел сполоснуться и теперь вполне мог похвастаться бодрым и свежим видом. Правда, Стив запомнил его без шрамов на левой половине лица и руках. Какая досада. Будет чем удивить.
Камера – бетонные мокрые стены на минус третьем уровне полупустой, но тщательно охраняемой базы. Стив очухался и выглядит не совсем по-геройски – его оставили босяком, в одной белой футболке и штанах. Штаны – единственный супергеройский атрибут, оставшийся от образа Капитана Америки.
– Доброе утро, Барби. Давно не виделись. – Рамлоу останавливается у входа, дожидаясь, пока двое солдат, стоявших у двери, выйдут. – Честно признаюсь – я скучал. Ни в коем случае не надеюсь на взаимность.

– Понимаешь, в том и суть. С друзьями было бы не так весело. А тут, считай, интимная обстановка. Как много мы можем рассказать друг другу, Капитан.
На самом деле, это выматывающая работа – переключать чей-то мозг из одного состояния в другое. Но Брок, даже несмотря на вполне очевидные сложности, просто предвкушает. Сам процесс даже, а не то, что получится в итоге. И он, от чего-то, совсем не сомневается. В крайнем случае они просто могут убить Стива Роджерса и выкинуть где-нибудь у Белого дома щит. Несомненно, люди в правительстве быстро найдут нового Капитана. Глядишь, даже чернокожего – это нынче стало в моде.
У Рамлоу в запасе было много счастливых часов, наполненных возможными пытками как морального, так и физического плана. Хотя он, признаться честно, все еще слабо представлял, как можно морально сломить этого здоровяка. И все же одна мысль была. Вот только для ее выполнения придется чуть приблизить Роджерса к состоянию свежей отбивной. Подпортить мордашку мальчику в преклонном возрасте, по которому течет женская половина Америки любого возраста – прекрасное занятие на уикэнд.
– Что мне нужно в принципе или конкретно от тебя? – Брок картинно приподнял брови, усмехнулся и подошел ближе, разглядывая Роджерса. Что же, пожалуй, классика никогда не устареет. Удар в скулу справа вызывает смутное желание сразу же почесать ладонь. – Ты знаешь, самое интересное в этой ситуации, что, по сути, ничего особенного мне от тебя не нужно. – Брок обходит Роджерса кругом, ненадолго останавливаясь за спиной, ведет ладонью по его шее и снова встает перед лицом. Ловит пальцами за подбородок, заставляя смотреть себе в глаза. – Нет, правда. Ты не подумай, я не собираюсь вытягивать из тебя информацию. Это было бы слишком предсказуемо, не находишь? – Еще один удар, чуть выше, ближе к виску, а силу Рамлоу уже не сдерживает. Пожалуй, это даже немного сладко, когда ты можешь почти на равных навалять Стиву Роджерсу. Или не совсем на равных... вот будь они где-нибудь на спарринге... Это случится позже. Когда он закончит работу.
Еще три удара – два справа и один слева, – и Брок отходит в сторону, потирая костяшки. Вот оно, то, чего он всегда хотел – после таких незамысловатых действий руку не сводит слабой усталостью. Идеально. Не так уж и давно ему приходилось проворачивать нечто подобное с Зимним Солдатом. Правда, не долго – парень начал быстро слетать с катушек, Карпова отстранили (или его все-таки кто-то угрохал), а Пирс сменил ушедшего в тень и отправившегося на родину Лукина. Брока не допускали больше до личного общения с Зимним, приходилось время от времени допрашивать простых гражданских и слабых духом солдат, который ломались под его натиском достаточно быстро. Даже грустно. Капитан – как отдушина во всей этой гидровской возне. Он подписал себе почти что смертный приговор, когда заключал контракт. Всё полетело крахом – и Рамлоу полетел следом. Он старался, отчаянно карабкался, вытягива, как мог. Но оказался в той же жопе, где и вся, мать её, Гидра. Сидел теперь, в луже собственных экскрементов (судя по душевным ощущениям), и не рыпался. Опасно было дергаться в сторону. Словно у затылка призрачно маячил ствол с глушителем. Брок как-то ненадолго и позабыл, что он работает на Гидру и это несет за собой целую тонну всяких обязательств. Например, ему не положено было бежать с корабля, как крысе, если он (корабль) вдруг решит затонуть посреди бермудского, мать его, треугольника. Но ему все еще позволяли вот это вот. Давали волю кое-где, развязывали руки, слегка ослабляя узел.
– Говорят, ты родился в Бруклине. Это правда, Барби? – Рамлоу разглядывает стык стены и потолка, чуть морщась – сверху опять что-то протекает. Прямо над ними – замороженные лаборатории, которые, наверняка, хреново привели в порядок. – Расскажи мне о своем детстве, а? А я расскажу о своем. Южный Квинс в восьмидесятых был довольно забавным зрелищем, тебе бы понравилось.

Броку немного, самую малость, смешно, и вот уже не хочется избивать Роджерса. Хочется поговорить с ним по душам. Может, они расскажут друг другу, что ели на завтрак, какой цвет был любимым и голосовал бы Стив за Рейгана, будь он в восьмидесятых не куском льда. Такой животрепещущий вопрос, что Брок и в самом деле задумывается – всего на несколько секунд. А потом возвращается к Роджерсу, перед этим пару раз постучав в дверь. Он заходит за спины, смотря на ребят в форме, заносящих в камеру пошатывающийся столик с набором шприцов и ампул и бадью с водой и льдом. Из этого и правда выйдет интересная беседа.
– Ты заметил, правда? Я старался. Специально к свиданию с тобой готовился. – Брок зарывается пальцами в короткие светлые пряди и с силой тянет за волосы, заставляя Роджерса откинуть голову назад, так, что кадык натягивает кожу. Интересно, это правда, что сыворотка улучшила в нем все, включая чувства и характер? Сплошь гипертрофированный национальный символ. – Слушай, я слышал что-то такое насчет того, каким ты был до Эрскина. Но мне казалось, что это прямо слухи. Или правда? Ты был доходягой, Стив? – Боунз кладет одну ладонь на шею Роджерса, сдавливая, а вторую тянет ниже, сильнее заставляя отклониться назад. С учетом спинки «комфортабельного кресла» это, должно быть, не самая приятная процедура.
На Стива выливают бадью с холодной водой – часть задевает и Брока, но в основном попадает по назначению. Стоило бы, конечно, обложить его льдом – тогда странная байда, разработанная учеными Гидры, разогналась бы, блокируя сыворотку суперсолдата. Кто придумывает яды, которые лучше работают в холодных температурах? Только психанутые крысы в белых халатах. Солдаты уходят, плотно прикрывая за собой тяжелую стальную дверь, а Брок хлопает Роджерса по щеке, сталкивает ногтем оставшуюся на его плече ледышку и снова отходит в сторону, разглядывая набор ампул на столике.
– Ты даже не представляешь, насколько я могу быть хуже тех придурков. Кажется, еще до совершеннолетия я убил как минимум двоих. Хреновый у меня был характер. Ну, знаешь, глупый, юный. Девка не дала – почему бы не избить ее до состояния «лучше бы сдохла». И все в таком же духе. В общем, веселое было время. – На мгновение задумавшись, Боунз оставляет в покое ампулы, понимая, какая будет нужнее в ближайший час, подтаскивает стоящий в углу стул к Роджерсу и садится напротив, вытаскивая из разгрузки нож. – Вот скажи мне. Чем таким ты зацепил людей в своем юном возрасте, что тебя сделали суперсолдатом? У меня было досье только на Барнса, хоть он мало что представлял из себя после промывки мозгов. Но вот он, допустим, отличался упертостью и отдачей. А ты? Ты же, сам говоришь, был хлюпиком. Тебя за это и приняли в войска? Как крысу на опыты?
Рамлоу источает искренний интерес, разглядывая лицо Стива. Этот парень умудрился почти уничтожить организацию, которая несколько десятилетий правила бал. Надо же. Интересные порой появляются кадры на свет, если им попытаться сломать жизнь. Широкое стальное лезвие ножа входит плавно между второй и третьей пястными костьми правой руки, упираясь в металлическую ручку кресла. Брок не отрывает взгляда от лица Стива, самую малость ворочая нож в получившейся ране.
– Как думаешь, зачем ты здесь?