Мир во сне не похож ни на что, способное хотя бы просто вообразиться вам в реальной жизни. Но есть то, что невозможно сравнить вообще ни с чем, состояние, похожее на смерть, но ею далеко не являющееся - сон утенеры, возможность бессмертного тела взять передышку, а столь же бессмертного духа - отправиться в мир высшей материи, место, которое не поддаётся описанию и объяснению. Место, которое уже никому не станет доступно. Кроме него.
"Он" - некогда лишь эльф по имени Солас, после Ужасный Волк или Фен'Харел, а ныне дремлющий в бесконечной утенере эванурис, лишившийся сил, мира и своего народа. Лишивший их себя. Его сон не похож на кошмар, порождённый последними деяниями, но не похож он и на грезы об идеальном мире, где нет несправедливости и глупого коленопреклонённого рабства перед некогда равными среди равных; сон эльфа являет собой череду смутных и едва угадывающихся по очертаниям картин, рисующих ему, словно навсегда сохранённые фрески на стенах храмов некогда его друзей, события, ужасные и прекрасные, вдохновляющие и лишающие надежды, но неизменно чужие. Соласу неведомо, что происходит сейчас там, по ту сторону сна, откуда он ушёл, кажется, тысячелетия назад, оставив погибающий и разваливающийся мир эльфов, вынужденный уснуть и более неспособный пожинать плоды своих трудов; но маг знает, что реальность меняется, может в лучшую, а может в худшую сторону, и пусть он в своём бессмертном теле заперт сейчас, словно сам себе узник, рано или поздно сон закончится, и придётся увидеть дело рук своих. Он знает это, как спящий может знать, что все вокруг - лишь сон, спасительный и до времени безопасный.
И как и все, уснувшие, но оставившие на утро принятие последствий тяжелого решения, Солас боится просыпаться. Но сон без пробуждения - это смерть.
А он не может умереть. Не теперь.

Солас никогда раньше не уходил в утенеру, а потому не имел представления, на что похоже возвращение в реальность после долгого сна за завесой мира, но даже это не помешало эльфу осознать, что нынешнее пробуждение, больше похожее на отчаянный рывок утопающего, в последний момент сумевшего прорваться сквозь давящую толщу воды над головой и сделать спасительный вдох, совершенно не похоже на мирное возвращение к жизни, о котором рассказывали те, кто постиг покой бесконечного сна.
Яркий свет, сдавленная неизвестно отчего грудь, мешающая вдохнуть, ощущение безграничной нереальности постепенно проступающего сквозь белизну вокруг мира - вот что видел и ощущал сейчас маг, беспомощно пытаясь осознать, где он и что происходит. Но все было тщетно - вокруг не оказалось ничего, кроме бескрайнего поля, поросшего луговой травой, да высокого, выше любого ранее виденного им, элувиана, неестественно и чужеродно смотрящегося здесь, посреди безмятежного пространства неестественно-зеленого моря. Соласу не за что было зацепиться, чтобы понять, где он, чтобы попытаться раскрутить клубок тайны за хотя бы одну ниточку, и все, что было в его распоряжении - чёрная гладь казалось мертвого элувиана, так сильно контрастирующая с едва заметно сверкающий миром вокруг, что эльф не сразу осознал - поверхность зеркала не серна и мертва, а отражает нечего темное и едва различимое, но все же определенно существующее по ту сторону. В голове ворохом взметаются мысли: реальность там или здесь? и если она там, то как проснуться? а что если он уже проснулся, но его мир навсегда запечатан, скрыт за Завесой, созданной им же? Столько вопросов и ни одного ответа - ужасное чувство, заставляющее руки холодеть. Нет. Заставляющее думать, что руки холодеют.

Довольно быстро приходит осознание того, что все вокруг действительно не ощущается, а скорее воспринимается по памяти таким, каким оно должно быть, а не есть на самом деле, заставляя думать, что, быть может, это ещё сон, просто чуть более реальный, чем все до этого момента, но сосредоточиться на попытках разобраться в своих ощущениях и происходящем Солас не успевает - из элувиана, словно из дверного проема, ведущего в комнату по соседству, раздаётся приглушённый шорох и громкий, совершенно отчетливый и явно существующий в реальности - другой реальности - вдох.
Он не один.

- Эй? Кто здесь? - слова срываются с губ раньше, чем маг успевает осознать это, интуитивно произнося простые и ему непривычные звуки языка людей. Почему? Солас не уверен, но чувство такое, словно пустой сияющий мир вокруг как-то связан с темнотой по ту сторону элувиана, и связь эта беззвучно но настойчиво подсказывает ему то, по каким правилам нужно себя вести. Эванурис знает цену правилам мироздания, поэтому не колеблется, лишь твёрдо решив понять, какова же суть происходящего.
Изумленный вдох с той стороны повторяется, и шорох становится чётче и громче, словно невидимка принимает сложное решение показать себя, что подтверждают медленные, какие-то шаркающие, и в то же время довольно осторожные движения в темноте, заставляющие эльфа напряжённо разглядывать прозрачную гладь зеркала, с каждым мгновением видя все больше - полуматериальные черные колонны вдалеке, скрывающиеся во тьме стены, светящиеся бегущими по ним, словно кровь титанов по камням глубоко под землёй, орнаментами. Все это было настолько непривычным, настолько чужим и холодно-правильным, совершенно непохожим на то, что Солас помнил и видел во сне, что в голове не укладывалось, действительно ли это его мир, столь изменившийся за тысячелетия сна, или все же это лишь грезы об изменившемся мире?

Маг отвлекается и не замечает, как осторожные и шаркающие шаги превращаются в легкую поступь, почти бесшумную и неощутимую, какую можно сравнить лишь с движением эльфа, и невольно удивляется тихому и мягкому голосу, раздающему совсем рядом; голосу, все ещё не имеющему формы, но уже позволяющему нарисовать примерный образ.

- Я здесь. И я не прячусь, - он говорит уже увереннее, выхватывая из памяти слова и облекая их в спокойные звуки, располагая к себе и успокаивая невидимую пока собеседницу. Он не знает кто она, не знает, она ли его разбудила, но он чувствует насторожённость этого существа, сомнение и непонимание, кои роились и в его голове; и постепенно, секунда за секундой, он начинает испытывать к незнакомке если не расположение, то все больший интерес. Солас не знает ещё ровным счетом ничего, но он намерен изучить все в той, кто первая встретилась ему после долгого сна.

И вот он видит её - хрупкая фигура, невысокий рост, белоснежные волосы и бледная кожа, словно светящиеся в резко сгустившейся тьме, и острые уши. Эльфийка. С валласлином, словно упреком былого, ярким и четким символом Гилланайн, той, что сеяла смуту там, где эванурисы были ещё едины. Но при этом незнакомка не выглядела так, какими по памяти Соласа были рабы: более хрупкая, чем его современники, напуганная, но остающаяся спокойной, с поднятой головой и чистым взглядом - она казалась чуждой миру по ту сторону элувиана; на каком-то интуитивном уровне магу казалось, что темный мир за её спиной пытается поглотить девушку, заставить её исчезнуть, как растворитель стирает любое упоминание о неудачно упавшей на фреску капле краски. Она казалась чужой там, ровно как эванурис чувствовал себя чужим здесь, среди моря света; ощущение было такое, словно она должны поменяться местами.
А ещё она не выглядела как кто-то, способный дать хоть какой-то ответ на вопросы, не прекращающие донимать сознание мага.

- Не думаю, что я хоть что-то почувствую, - невольно Солас улыбается наивности и неуверенности вопроса девушки, не совсем понимая, о чем она говорит, и осознавая суть лишь тогда, когда мир в глади элувиана начал двигаться, меняясь и скрывая из виду девушку, - Но теперь я, кажется, понимаю.
И он действительно понял одну важную вещь, доселе скрытую от него за непроницаемой поверхностью стекла - он не просто закрыт по эту сторону, он замурован в чем-то, в каком-то вполне материальном в том мире предмете, с которым девушка может взаимодействовать. Он запечатан и ограничен, как отсечённый от Тени мир эльфов, лишенный гармонии с магией. Он словно испытывает на себе все то, чему подверг любимый мир.
Он несёт наказание.

Голос девушки вновь раздаётся вокруг, будто она везде и нигде одновременно, снова лишая эльфа возможности сосредоточиться и заставляя фокусироваться лишь на нем, но не раздражая этим, а давая возможность уцепиться за что-то, не связанное с печалью о содеянном им же самим. Все происходящее не сон, решает Солас, и сейчас нет права думать о прошлом. Настоящее, сомнительная пусть, но все же реальность здесь и сейчас, гораздо больше увлекают живой ум, пытающийся извлечь пользу и новое знание из любой доступной крохи информации; сейчас он знал лишь, что ему необходимо покинуть заточение, чтобы разобраться с миром по ту сторону пелены, разобраться с последствиями того, что натворил он сам, а без помощи незнакомки он, похоже, не сможет продвинуться и на шаг вперёд. В прямом смысле этого слова.
Значит, магу придётся объединиться с той, кто все ещё носит рабскую метку, будто и не ведая о своём положении, и почему-то ему кажется разумным смолчать и не разрешать располагающего настроя, с каким эльфийка обратилась к нему. Или, быть может, к его темнице.

- Нам недостаточно компании, emma falon, мне нужны ответы. А тебе? Что нужно тебе? - он задаёт этот вопрос, словно пытаясь понять, есть у девушки хоть какой-то ответ, хоть на что-то, или же она такой же чистый лист. Солас не знает даже этого, и не столько жажда знания, сколько стремление найти лазейку ведет мага в этом разговоре, заставляя думать о том, как верно разыграть слова.
[NIC]Solas[/NIC]
[STA]Fen'Harel[/STA]
[AVA]http://s7.postimg.org/5oru28ajb/image.png[/AVA]

Отредактировано Napoleon Solo (2015-12-25 16:55:48)