Дом, куда временно была заселена Ванда, когда-то принадлежал именитой семье, разоренной аристократии, чье финансовое положение оказалось хуже некуда и пришлось продавать и фамильное имущество, и крышу над головой. Какое-то время, насколько девушке было известно, этот дом представлял собой нечто вроде гостиницы для предполагаемых туристов, включающей себя комплекс из ночлежки и подаваемого ранним утром завтрака. Цены здесь, насколько силилась упомнить Максимофф, всегда были непомерно великими и в итоге никто не удивился, что владелец выставил особняк на продажу, замораживая недвижимость за баснословным ценником, что в представлении жителей Заковии составлял целое состояние. Никто так и не выкупил землю, теперь так точно не желающих не будет, - мрачно думала Алая ведьма, закутываясь в плотный вязаный кардиган, в бессистемных попытках обследовать временный приют. Ее пребывание здесь не более чем необходимость, спецслужбы держали девушку под прозрачным колпаком на фоне последних событий и очень просили не исчезать из поля зрения. Податься Ведьме так или иначе некуда было, да и пока что она очень смутно могла представить любые свои дальнейшие перспективы.
Во всем, что произошло Максимофф винила от начала и до самого конца себя, даже в том, что решила разыграть собственную карту, не внемля словам брата, сопротивляющегося отпуску Тони Стара с базы Барона фон Штруккера на все четыре стороны. Девушка допускала мысль, что окажись миллиардер в зоне прямой досягаемости несколькими годами ранее, до того, как в руки неугомонных исследователей попал скипетр бога из иного мира Локи, она бы так просто не отпустила Старка. Слишком была велика жажда отомстить тому за создание и реализацию оружия, за утрату семьи, но в свете новых обстоятельств соблазн Ванды понаблюдать за тем, чем обернется ее манипуляция с самыми потаенными страхами богатея, оказался выше и цена за это с ней приключилась непомерная.
Да, они вышли и сразились заодно со Старком плечом к плечу, но что значила даже теперь жизнь этого человека, когда Ванда потеряла кого-то слишком бесценного для нее, чью утрату невозможно ничем ни восполнить, ни заполнить? В моменты глухой, отупляющей ярости, что накатывала на девушку в вынужденном уединении, она была готова десятки таких вот Тони положить только ради того, чтобы еще хоть раз увидеть Пьетро. Живым и невредимым.
На грудь опускался неподъемный пресс вины, такой что даже невмоготу ни вдохнуть, ни выдохнуть, когда Ванда вспоминала события минувших совсем по свежей памяти дней. И вера в случившееся до сих пор не принимала внутри нее четкие очертания. Это все невозможно. Прошу, пусть случившееся окажется сном. Пожалуйста, я не хотела убивать своего брата.
Куда и в какую, даже самую крайнюю степень отчаяния не бросься, от правды не уйти – в том, что Альтрон убил Пьетро виновата Ванда. Можно было сколько угодно ненавидеть ту блондиночку, что строила Ртути глазки, по тупости своей пустой башки, не досмотревшей за младшим братом. Того же мальчишку, будь он неладен, за каким рожном бросился спасать Клинт? И почему этот ничего не значащий Кастэль будет жить, расти, дышать и топтать эту землю, зависшую на волоске от неминуемой гибели, а Пьетро Максимофф – нет?
Ванда все ждала, в минуты бессилья и затишья, что, оказавшись не более чем плохим сном, она услышит скрип двери в этом пустом, как барабан доме и бросится на этот звук бегом, сломя голову, лишь бы успеть встретить брата у порога. Убедиться, что тот невредим и в хорошем настроении, выслушать от него последние новости и рассмеяться совершенно нелепой, абсурдной шутке в отношении какой-нибудь новой, в очередной раз на нем виснущей девицы. И до того порой упоительно верилось в то, что вот-вот что-то такое случится, что Ванда чувствовала кратковременный прилив сил и как будто бы вернувшегося вновь желания жить. Но веселье спадало, как оброненный с ветви последний лист. За секунды фантазийной радости девушка часами боролась с мрачной, гнетущей тишиной и пустотой.
В жизни Максимофф единственной константой был и много лет оставался Пьетро. До недавних совсем, болезнетворно стонущих в создании и вдоль всего тела пор. Хоть волком вой, хоть на стену карабкайся, сдирая до крови ногти.
Когда на смену людям в деловых костюмах пришел Стив Роджерс, прислушавшийся к словам Ванды в отношении намерений Старка позаботиться о том, что они украли у Альтрона, Ванда, как ни старалась, не смогла предстать пред ним хоть сколько-то собранной. Весь вид, все существо девушки было разбито и с нее сталось приветствовать гостя вымученной улыбкой, явлению которой предшествовали попытки стереть с лица следы свежих, безутешных слез.
- Проходи, - она обернулась, заметив широкоплечего мужчину, чей внешний вид существенно разнился с тем, сколько ему фактически было лет и это, признаться, при должной осведомленности и сбивало с толку и изрядно обескураживало. Только задумываться об этом как-то не было возможности.
Поднявшись из-за секретера, за которым долгое время, уставившись в одну точку, просидела, Максимофф двинулась навстречу капитану Роджерсу и застыла от него буквально в полутора метрах. Военная выправка не подводила мужчину, но не имея какого-то в принципе представления о строевой подготовке, сама Ванда стояла ссутулившись, кутаясь плотнее в одежду – в этом доме практически отсутствовало центральное отопление, местная котельная на ладан дышала. Девушка кивнула, не заверяя визитера ни в чем конкретном относительно собственного состояния, оно итак было заметно невооруженным глазом. Паршиво, погано и скверно в кубе.
На лице Стива отражалась, и Ванда это подметила раньше, пожалуй, все без исключений тяготы взваленного им на себя обязательства. Такой он был человек, наверное, но более уверенно что-либо утверждать не получалось, Максимофф не знала ничего дельного ни о ком из Мстителей. Но какового было быть человеком, рассинхронизировавшимся со своим временем и оказавшимся в будущем, упустившем слишком многое и, вероятно, не малое потерявшем.
Проникновенно посмотрев на высокого, отягченного думами мужчину, Алая ведьма указала рукой на потертую софу, вытянувшуюся вдоль стены, негласно предлагая присесть:
- Твоя команда уже возвращается к себе? – Монотонно поинтересовалась девушка, лишь предполагая, доподлинно не зная, когда именно Мстители смогут вернуться в Соединенные Штаты Америки. Так или иначе, рано или поздно это произойдет. – Клинту, должно быть, не терпится вернуться к семье, а к чему спешит вернуться Капитан Америка?

Жерновая переживаний изо дня в день перемалывали Ванду изнутри, запертую в четырех стенах до формального окончания расследования минувших событий, что камертонным, протяжным эхом распространилось по всей планете и еще не скоро утихнет. Она смотрела на свое заточение с флегматичным спокойствием, лучше здесь побыть какое-то время, чем оказаться на улице снова, как когда-то, после бегства от приемной семьи. Теперь у девушки не было опоры, не было поддержки и надежного тыла, за спиной брата Максимофф чувствовала себя в безопасности. Было что-то несправедливое в том, что, придя в этот мир вместе, они не покинули его сообща.
Обнимая себя за плечи, уроженка Заковии, разрушенной, практически стертой с благородного лица земли, смотрела на капитана Роджерса долгим, выпивающим эмоции взглядом. Он не мог не чувствовать того, как настороженно Ванда относится к нему, равно как и ко всему происходящему. Винить девушку за это не было никакого резона, следовало лишь принимать, как данность, что ни на какую другую реакцию она попросту не способна.
- Хорошо, - тихо изрекла Ведьма, - когда есть дом.
Ее взгляд, пронзительно-зеленый пустился в недолгое путешествие по окружающей обстановке, изученной вдоль и поперек до малейшей трещины в стене, потолке или скрипучей половицы под ногой. С прибытием гостя мало что изменилось. Стив Роджерс пришел попрощаться?
- О, - брови девушки дрогнули лишь в слабой тени возможного удивления сказанному, - неужели?
Что-то было в этом неоправданно поддевающее, ироничное. Подумать только, девчонка без рода и племени, сумела оказать эдакое занимательное впечатление на самого Капитана Америку. Ванда знала, что было незаслуженно огрызаться с героем давно минувшей войны, тот не сделал ничего дурного, ведь именно по ее вине случилось все то, что есть. Отдав себе мысленное распоряжение сбавить обороты и проявить хотя бы толику любезности, Максимофф пожала плечами, если Роджерс действительно с ее подачи пришел к этому, то ей совсем это было не сложно.
Гость не присаживался, в ногах, конечно, никакой правды отродясь не было, но Алая ведьма тоже не спешила устраиваться с максимально допустимым комфортом. Вряд ли их с Кэпом беседа затянется на достаточно долгий срок, чтобы почувствовать себя уставшей сверх того, что уже становилось нормой. Глянув за спину американцу, девушка подумала вновь о том, что было бы так приятно увидеть сейчас в дверях Пьетро, тут же ощетинившегося – подумать только, он едва успел отвернуться, а по душу его драгоценной младшей сестры, на целых двенадцать минут более юной, явился какой-то красавчик с армейской выправкой, влажным взглядом и волевым подбородком. Не то чтобы тип Ванды, но все же... Пьетро бы однозначно не понравилось, что они здесь один на один, путь и на расстоянии пушечного выстрела, держатся вежливой дистанции.
Задумчивость рассыпалась мелким крошевом случайно оброненного из рук стакана, разбившегося при столкновении с полом. Максимофф, не сразу осмысляя слова, направленные ей, медленно прищурилась, рассматривая Капитана Америку. Тот не выглядел и не оставлял ощущения того, что склонен к подобному проявлению чувства юмора, равно как и не производил впечатление человека способного кого-либо разыгрывать, проверять в данном ключе. Значит, он на полном серьезе рассчитывал на то, что Ванда может допустить принятие подобного решения.
Девушка напряженно вздохнула, ее глаза прикрылись буквально на несколько секунд.
- Земля слишком круглая, капитан Роджерс, - рассудительно и спокойно уведомила Алая собеседника, медленно разворачиваясь и отходя к окну, задернутого старомодным тюлем. Усмешка коснулась девичьих губ, такая очень мало походящая на радость, - рано или поздно, мы всегда встретимся, простившись сейчас.
Вид из окон открывался весьма нейтральный, для того, кто родился и вырос в Заковии: горные хребты, лишенные какой-либо выразительности или эпичности, всего лишь картина, как те что рисуют для сцены, чистый и не интересный фон для основного действия. Может быть, эта страна существовала только ради того, чтобы в ней произошла именно эта трагедия, а все предшествующие беды лишь репетиция? Что если все, с самого начала двигалось именно к этому и ничего невозможно было исправить с того момента, когда в его основание был заложен первый кирпич. Она молчала и думала о трагедии этого большого, родного ей дома. Стив продолжил, вызывая в Ванде новое желание слез.
- Я прекрасно знаю, Капитан Америка, - когда Ванда волновалась и нервничала ее акцент усиливался, она с трудом удерживалась, чтобы говорить на английском, - что все случившееся моя вина и мне не место среди тех, кто называет себя Мстителями. Да, еще несколько дней назад мы были врагами, а потом Альтрон решил обрушить мой родной город на землю.
Слишком шумного и громко вздохнула она, слоняясь взглядом по окрестностям за мутным стеклом. Душащее желание хватало за горло цепкими костлявыми пальцами. Плечи Ведьмы учащенно поднимались и опускались в такт взволнованного дыхания, когда она обернулась и посмотрела на американца, стоящего в противоположной части комнаты.
- Это объединило нас и ради того, чтобы попытаться что-либо исправить, я на несколько часов примерила на себя роль одного из вас. Ты серьезно думаешь, что я заслуживаю не тюрьмы, а славы народного героя? Героя, на могиле брата которого еще не успела зачерстветь земля.
Хмыкнув, девушка поправила на плечах кардиган, снов запахиваясь в тот, как в саван, спасительный кокон, боком отворачиваясь к окну.
- Все что я могу – это разрушать, уничтожать и повергать в прах.
Она крепко обняла себя за плечи.

Уровень ненависти к себе у Ванды катастрофически лихо зашкаливал, просто бил все прежние рекорды и тянулся бесконечно прямой линией вперед и только вперед, не зная остановок и задержек. Она не искала виноватых, потому что знала, что единственный кто за всем произошедшим стоит – это та девушка с каштановыми волосами и ярко-зелеными глазами, что взирает изо дня в день на нее прямиком из зеркала. Даже завесила то в ванной, чтобы, умываясь, не видеть отражения, потому и не красилась уже несколько дней к ряду и не представляла хорошо ли выглядит, плохо ли. Было, в общем-то, безразлично, все лучшее впечатление, что девушка уже могла произвести на кого-либо свершилось, оставалось только собирать камни и складывать те за пазухой.
Стивен был не согласен с озвученным Алой ведьмой, на что та категорически поджала губы и лихо повела подбородком. Снова защищаясь. Куда как проще было бы, пусть на месте капитана Роджерса кто-то другой, менее лояльный и добрый, мягкосердечным того как-то не получалось называть, слишком уж тверд был внутренний стержень, что виден был невооруженным глазом. И все же, то милосердие по отношению к заковийке, что сочилось из него мягкой, теплой волной, заставляло Ванду не сжалиться над собой, со всех сторон побитой судьбой и стечением обстоятельств, а очень даже наоборот, даром что не ополчиться на американца. Все, что говорил Стив она могла бы охотно парировать, но не перебивала. Даже не потому что когда-то приемные родители научили так, ибо не дать сказать старшему дурной тон, просто на одно наслаивалось другое и Максимофф просто не знала за что зацепиться и ввернуть в обратном направлении, доказывая, что она и только она разбудила дремлющий в Старке страх, заставивший того, воспользоваться моментом и достичь желаемого. Да, не Ванда стояла у истоков фобий Тони Старка, но то что спало пробудилось и нашло вдохновение в Альтроне, слишком тонком разуме и гениальном, как и его создатель. И именно потому что девушка не дала им с братом расправиться, хотя бы попытаться свести счеты с гением своего времени, тот пошел дальше. Максимофф, конечно, оба два, не были убийцами, но до личной, заочной встречи с Тони, Ванда не единожды представляла себе, обретя силы, как разорвет того на части, в буквальном смысле этого действия. Об этом разумнее было промолчать, что Ведьма и сделала, продолжив буравить Стива упрямым в своей прямолинейности взглядом.
В какой-то момент, почувствовав слабость в коленях, не то спровоцированную эмоциональным угнетением, не то тем, что Максимофф практически ничего не ела в последние дни, она переместилась по комнате, сев на диван. Все так же, не выпуская гостя в своем временном пристанище из виду, в некотором роде Ванда не хотела показаться Роджерсу со стороны той, кто пренебрегает его словами. Он ведь в свое время такого не позволил себе. Капитан присел рядом на уважительном к личному пространству расстоянии. Ох уж эти хорошие манеры!
За заслон враждебности стали прокрадываться мысли, что поселял в голове девушки Стив. Он говорил спокойно и убедительно, а у Ванды аж волосы чуть ли ни дыбом становились на затылке. Тут была правда, заключавшаяся в том, что она повела за собой Пьетро – читай на погибель – попытавшись исправить положение вещей, за которым случилось бы полное исчезновение человечества и всякой жизни на планете. Только было ли это подвигом или все-таки попыткой исправить результат навороченных дел, пожалуй, следовало бы хорошенько поспорить. И все же, Алой ведьме, погребенной с макушкой под негативными последствиями, угнетенными думами, было приятно степенно более понимающе прислушиваться к Роджерсу. Тот не хотел польстить или задобрить ее притупляющими контрастный настрой речами, но говорил искреннее о том, во что верил, ибо видел собственными глазами.
Девичье горло сдавило изнутри, мешая ответить сразу. Не тем, что хотел бы, явившись сюда, услышать Капитан Америка, а тем что в порядке общей очередности дожидалось с самого начала его монолога быть озвученным. Но она не могла сказать ни слова о том, каким неправым был Стивен, потому что... что за манера видеть в людях лучшее? И в Ванде, вместо оружия массового уничтожения, неподвластного никаким мерам, замечать девочку, что способна помочь. Хотя, чего уж там, не быть ей первой такой в команде Мстителей, до нее там побывал Халк. Если разговор закончится на условиях Кэпа. Но и того сумели направить в нужное русло, пока, опять же, Максимофф не вмешалась. Смиренно опустив взгляд, перестав поддерживать непрерывный зрительный контакт с национальным героем и самым честным праворубом из всех когда-либо знакомых, Алая посмотрела на собственные руки. Те лежали странным образом на ее поставленных вместе коленях, запрокинутые на тыльные стороны ладоней. Почти начисто облупившейся с ногтей лак, дешевенькие кольца, кожа обветренная. Она повела пальцами, смотря как подчиняясь мельчайшему колебанию воли образуются светящиеся красным сгустки энергии.
- Я, - начала неспешно Ведьма, - никогда не была одарена излишней верой в себя и собственный потенциал. Если бы не Пьетро, я бы погибла тогда при бомбежке. Он помогал нам двоим выжить на улице, когда мы ушли от приемных родителей. С братом я пошла участвовать в программе Барона фон Штруккера. Нас – добровольцев было очень много – Заковия просто благодатная почва для таких вот ученых, но почти все погибли. Через несколько месяцев нас осталось не более пяти человек, хотя изначально насчитываюсь сотни. Никто не уходил, все умирали. Я засыпала и просыпалась с мыслью о том, что умру. Но не сомневалась в брате, тот обладал величайшей волей и стойкостью, жаждой к жизни. Каждый день мы разговаривали с ним, наклоняясь к крошечным вентиляционным отверстиям в стене, почти у пола. Пьетро сказал как-то, что сойдет с ума, если в один из дней не услышит мой голос, поэтому я должна выжить, пройти этот путь до конца. Помню, расплакалась тогда, потому что не могла выносить всего, жаловалась, - Ванда усмехнулась уголком губ, - что у меня нет сил, но он сказал, что я сильнее всех, потому что я его сестра. Это он бы с радостью принял твое предложение, Стив, - она сжала кулаки и сияние растворилось, - я видела этот взгляд у Пьетро не так уж и часто, он был в восторге стоять с тобой и остальными плечом к плечу.

Без лишних промедлений и никчемных раздумий Ванда бы поменялась местами с Пьетро. Тут даже и говорить не о чем, не ему полагалось встать под пули, защищая, ценой жизни, Бантона и только мальчонку, что выживал на пару с тупоголовой сестрой-блондинкой, вечно строившей близнецу Максимофф глазки. Умом-то девушка понимала, что ее кровный брат поступил благородно и достойно, не каждый может подобным заявить о себе, но сердцу-то, в котором дыра размером с космос, подобным не помочь. Не убаюкать эту ноющую тоску, не выскоблить из-под изнанки век его распластанное на дне челнока тело, в котором от прежней жизни не осталось и следа. То, что Пьетро нет, она почувствовала сразу и боль эта, охватившая Ванду, была исполнена безутешной ярости, обладающей полномочиями стереть все на своем пути. Но видеть его собственными глазами такого умиротворенного, спокойного, как никогда – было хуже, чем наблюдать уходящим путаться с какой-нибудь девицей, что и в подметки не годилась.
Опустив взгляд на перетянутые кольцами руки, девушка мысленно приказала себе собраться. Только будучи стойкой и сильной, как учил брат, она могла бы выстоять хотя бы этот диалог до конца. Они, хоть и пришли в этот мир сообща, никогда не были с Пьетро слишком похожими. И да, его персону Ванда с приятным удовольствием и не без чувства гордости могла бы представить среди Мстителей. А вот себя среди этих знакомых незнакомцев, без него – нет. С этим было сложно спорить, но Стив пытался, он так старался достучаться до Максимофф, что завить брала. Это же надо быть таким убедительными, прокрадывающимся в саму суть смятений и степенно, особым образом распутывая клубок противоречий, что гнездился живым существом в уме уроженки Заковии.
Ведьма кивнула сдержано, продолжая изучать собственные пальцы рук – длинные и узловаты с облупившемся лаком на гладких пластинах ногтей. Она не торопилась перебивать или огрызаться, Роджерс хоть и не соответствовал визуально заявленному возрасту рода рождения, но заставлял молодую девушку помалкивать и лишний раз не дерзить. Капитан Америка по сути рассказывал историю явления себя миру то, о чем не всякому, конечно же, доводилось слышать от первого лица. И вот практически в самом начале его повести началось их разобщение, хотя на обратном, вероятно, планировал сыграть американец с полувековой доблестью, что не только выстояла во льдах, но и закалилась. Наверное. Максимофф многое предполагала и угадывала, не всегда двигаясь в верном направлении.
И все же. Ванда не могла отрицать того, что Стив был глубоко ей симпатичен. Он хороший.
Девушка осторожно обернулась лицом к говорящему, разоткровенничавшемуся гостю в ее временном прибежище. Она бы угостила, возможно, его чаем, но никогда не умела принимать кого-либо на личной территории. Да оная таковой и не являлась. А чай был на посту охраны только в пакетиках до того мерзкий, что им надлежало клопов морить, а не угощать кого-либо.
Когда нечего терять, в общем-то и целом, и рисковать не страшно. Тут Максимофф тихонько кивнула тому, что Стив прекрасно когда-то понимал перспективу участия в беспрецедентном эксперименте. 
В чем-то была и его – Роджерса – правда. Да вот только легкие вцепило и вывернуло изнутри будто силясь долой вырвать, словно то был сорняк, паразитирующей в благоухающей, декоративным цветом облагороженной земле. Она так живо помнила, как коснулась его неподвижной, холодной груди и припала ухом, как надеясь услышать хоть что-то, какой-то слабый пульс, в котором бы воскресла развеянная по ветру пеплом надежда. И Ванда плакала, снова и снова, пока кто-то не обнял ее плечи и не отнял от Пьетро, зря не оставили там – с ним навсегда. Теперь Стив пытался, вкладывал непомерно много душевных сил в то, чтобы реанимировать совсем незнакомую ему девочку, не сторонился Максимофф и не обвинял ни в чем, но мягко и обходительно пытался вывести в мир. Очень педагогично.
Разомкнув сложенные поверх друг друга ладони, без визуальных подсказок, девушка нашла руку американца и крепко, как только по отношению к брату случалось с ней сжала. Нет, Кэпу было далеко до того, чтобы в одночасье поменять небо с землей или наоборот в прочно загнивающем мирке Ванды, но тот без права на сражение и открытую конфронтацию, здесь и сейчас боролся за нее. И она была признательна, просто хотя бы за участие, за не безразличие этого сильного, волевого сердца.
- Когда вы возвращаетесь в Штаты? – Пересилив двустороннее молчание и заговорив, Алая ведьма устремила взгляд в стену напротив в эти старые, безликие обои, почти забывшие о том, какой узор на них когда-то нанести станки и лишь оставленное весенним потеком пятно расползалось по ним. Унылое и тоскливое зрелище.
Если и стоило во что-то или в кого-то поверить, то уж явно не в саму себя.
Но в Стива.
В его силу и великодушие, талант видеть в людях лучшее и ориентируясь на то, пойти за ним.
- Обещаю подумать.
Это заверение било по живому, потому как заявляло о том, что в какой-то мере Ванда здесь и сейчас допускала мысль о том, чтобы предать их с Пьетро связь. «Я выбираю жизнь, я буду жить и сражаться за то, чем он бы жил», - лозунг так себе, тем более с тем скептицизмом и негативом, сквозь призмы коих упрямо смотрела на мир девушка, подобные высокопарные речи смотрелись фальшиво и убого.
- Не буду обещать непременно прийти, - Ведьма вздохнула, отпуская руку Стивена, оставляя тому призрачное ощущение затянувшегося прикосновения, - но подумаю обязательно обо всем, что ты мне сказал. Спасибо, капитан Роджерс, за веру в меня. Увидимся мы снова или нет, я всегда буду помнить то, что ты сегодня сказал. Надеюсь, это сделает меня лучше.
Ванда поднялась с просиженного диванчика и снова отошла к окну, отодвинув чахлую занавеску в сторону, изучая до боли знакомую кардиограмму горных хребтов.
- Жаль, что мы не встретились раньше.