Иногда Тодду казалось, что единственный адекватный способ общения с Роем - молчание, молчание и еще раз молчание, потому что что бы ты ни говорил, Харпер все равно останется непрошибаемо весел, оптимистичен, находя в любом дерьме по поводу чего похохмить. Но сейчас, когда друг с почти феноменальным спокойствием объявил, что за время его прогулки с Риззерсом какая-то мертвая тварь успела цапнуть его, молчать хотелось не потому, что живой оптимизм Харпера слушать приятнее, чем голые факт, а потому, что тоже не особо лезущему за словом в карман Джейсону вдруг просто нечего стало сказать. Все это было настолько по-идиотски, что било даже все их самые смелые рекорды.

- Харпер, так тебе кажется или нет?! - Колпак сорвался совершенно случайно, последнее, что он хотел - это орать без совершенно какой-либо нужды, хотя стоит признать, что не каждый день твой лучший друг говорит тебе, что скоро откинется и станет живым мертвецом с единственным желанием - сожрать тебя же; и самое стремное, что даже сейчас Джейсону становилось жутко совсем не от мысли о том, что Рой начнет на него бросаться, а от факта того, что, собственно, он может и не способен ему даже чем-то помочь, - Мы не можем сейчас полагаться на "кажется", это не тот случай, Рой, - мысль он закончил спокойно и будто устав, хотя парень действительно, стоило только последней потрясающей новости стать ему известной, внезапно ощутил себя настолько вымотанным, что и в словах не описать. И что теперь оставалось? Убить ребенка, чтобы спасти друга, причем даже не имея гарантий того, что эффект будет тем, которого они ждут? Или... а разве было какое-то "или"? Впрочем, наверное были, но Джейсон сам лишил себя и Роя их, когда, заметив краем глаза на дисплее шлема движение, буквально не раздумывая схватился за пистолет, а за звуком одиночного выстрела раздался глухой шлепок, с которым мешок, забитый кусками тухлого мяса, выбрасывают с черного хода мясной лавки. Тодд запоздало подумал, что это была еще одна самая идиотская идея в череде того дерьма, что они с Роем уже напридумывали, начиная той, которая звучала примерно как "А давай заглянем в тот городок, хэй, это будет весело!", но дырка в голове Риззерса красноречиво напоминала, что пуля - не воробей, да и раздумывать Джейсон, даже будь у него второй шанс, вряд ли бы стал - зомби не стал объяснять, зачем он потопал к Рою, а паранойя Тодда, гласящая "либо ты, либо тебя", подсказала, что явно не с желанием обняться.

- Кажется, я только что пустил коту под хвост версию с хэппи эндом. Да и вообще все, походу, - Колпак быстро вернулся, пинком ноги в увесистом ботинке уверяясь, что труп уже окончательно труп, и повернулся к другу, - В любом случае, нам надо что-то сделать. Я... Я не знаю, человек ли Мари или нет, и стоит ли ради успокоения своей совести пытаться доказать, что нет, но выход у нас один, ведь так? Пойдем, - Тодд не стал говорить куда и зачем, Рой и так должен был его понять.

Спускаясь по лестнице так осторожно, будто они шли по минному полю, Джейсон думал, что ни много дерьма натворили за свои довольно недолгие пока жизни, но сейчас на душе кошки скребли как-то по-особенному, давая понять, что, по сути, он идет на сделку со своей совестью, убеждая себя, что девчонка действительно уже сама стала как эти ходячие трупы. Но где доказательства? И где пруфы того, что это вообще подействует и снимет зомби-спелл, не дав его другу сначала склеить ласты, а потом бодренько ожить? Кто вообще сказал, что точечный ракетный удар по этому захудалому городишке - не единственный способ избавиться от угрозы раз и навсегда?

Во рту опять пересохло, и Джейсон морщился, пытаясь сглотнуть, чувствуя вместо слюны сухую пустыню и раздражаясь еще больше, зная, что это признак волнения и, что хуже, сомнений. Но, собственно, разве можно винить себя за сомнения, когда ты собираешься сделать то, что собирался сделать Тодд? Наверно, сомнения - это последнее, в чем себя вообще можно упрекнуть.

- А что ты предлагаешь еще? Чесать языком эти десять минут? Играть в детских психологов? - Колпак даже не проговорил, а прорычал эти слова; были ли он зол на Роя, на себя, на Мари, на собственное везение утопленника или на то, как сошлись звезды - не известно, но зол он был, и это никоим образом не добавляло ему плюсов в графу коммуникабельности и дружелюбия, - Я сделаю то, что нужно, и пока лучшего варианта у меня нет. Оставайся здесь, если хочешь, но я не буду сидеть сложа руки, пока ты стоишь в очередь аза билетом в Ад, - Джейсон грубо скидывает ладонь друга со своего плеча и спешно спускается, уже не так осторожно, перепрыгивая ступеньки, чтобы хромающий Харпер не догнал его. Хотя бы не так быстро. Иначе кто знает, вдруг похороненная под слоем цинизма и безразличия к себе и миру совесть проснется и попытается вырваться из своей могилы? Нет, к черту это все, он решил, что собирается сделать, если все пойдет через жопу, значит он это сделает.

В здании тихо, а вот с улицы доносятся характерные звуки, какие встретишь только в добротном зомби-хорроре. Знаете, такая гробовая тишина с фоновым шумом сотни голосов, на разные лады рычащие что-то нечленораздельное. Кто знает, может они все были еще в своем уме, как Риззерс? Может они просили о помощи? Хотя что-то Тодду подсказывало, что о помощи не просят, пытаясь выдрать кусок плоти.

И что дальше? Пойти к Мари и поговорить. Какие еще варианты? Джейсон вздыхает, быстро обернувшись и в последний раз позволяя себе подумать, а не прав ли Рой, и торопливо направляется к девочке, что словно потерянная смотрела на входную дверь, изредка сотрясающуюся от ударов извне. Может он идиот, но кто станет судить его, когда все будут мертвы?

- Мари... - парень окликает девочку, но, не получив от нее никакого ответа или реакции, осторожно разворачивает ребенка к себе лицом, крепко сжимая хрупкие плечи и внимательно следя за показателями ее состояния на внутреннем дисплее шлема, - Я только что разговаривал с твоим братом, Джеем, малышка. Джеем Риззерсом, да? И знаешь, о чем это говорит? О том, что он вернулся. Только ему чертовски не понравилось то, как это произошло, - Тодд не знал, что можно или нужно говорить, не знал, потому что не был ни психологом, ни нянькой, ни героем, но тем не менее он продолжал, - И все те люди снаружи, которых ты так хотела разбудить, которых не могла оставить, которые ночью просыпаются и делают ужасные вещи - ты знаешь, что это все твоих рук дело? Да, ты вернулась из мертвых своего брата, но разве ты не знала, что те, кто умер, уже не должны ходить среди живых? Мы должны их отпускать, - он не позволил себе иронично усмехнуться, понимая, что усмешка не поможет ему донести до девочки мысль, а шлем он снял, и сейчас он мирно покоился рядом с ним, присевшим перед Мари, - Я понимаю, что ты любила своего брата больше всех на свете. Я также любил свою мать. И люблю сейчас, даже когда она умерла. Я понимаю тебя и хочу, чтобы ты меня тоже поняла: мертвые должны оставаться мертвыми. Иначе они всегда возвращаются за тобой.

Интересно, последняя попытка поговорить возымеет действие? Как вообще работают ее силы? Это что-то вроде "веришь-сбывается"? И снимется ли спелл, если девочку разубедить в необходимости возвращения ее брата? Или все же придется воспользоваться последним средством?